Невидимки за работой

— Кстати, вот здесь живут три женщины, подписавшие это письмо, — сестры Дэндо. Чтобы дать вам представление о людях, на которых опирается Гарстенг, я вам расскажу про этих трех сестер. Несколько лет тому назад, вскоре после того, как наш доктор приехал сюда, его позвали к одной из них — она не то руку порезала, не то что-то другое с ней случилось. После того как он оказал ей помощь, вторая сестра попросила его осмотреть и «бедняжку Тилли» — это третья сестра. Доктор спросил, что с нею. «Как, разве вы не знаете? Бедняжка Тилли не встает с постели», — сказали обе таким тоном, каким говорят о фактах, давно всем известных. Доктор поднялся наверх в спальню, где Тилли лежала в постели, обложенная подушками. Он внимательно осмотрел ее, но не обнаружил никакой болезни, только некоторую дряблость мускулов и расслабленность. Он сказал: «Ну, что ж, можете встать, вам лежать незачем». Это вызвало общее смятение. Как? Встать? Бедняжке Тилли встать с постели? «Да, — подтвердил доктор. — Почему, собственно, ее уложили? Что с ней было?» И тут выяснилось, что пятнадцать лет тому назад Тилли простудилась и у нее повысилась температура. Позвали врача, а тот сказал: «Лучше ей оставаться в постели». И вот Тилли не вставала с тех пор, а ее сестры пятнадцать лет ухаживали за ней.

В этот вечер Халлес опять принялся за свой роман. Ранее написанная часть показалась ему сейчас какой-то вымученной. Вправду ли первые главы скучноваты? Или это ему только кажется, оттого что он много раз их перечитывал? А что, если длинное описание места действия, на которое он положил столько труда, в сущности — крупный промах? Он так старался передать атмосферу этого места, которое хорошо знал и горячо любил. Писал искренно, от всей души. Но, может быть, именно такие описания не по вкусу современному читателю, и у него не хватит терпения сосредоточиться и дочитать его?

Постучали в дверь. Это пришел Тревельян.

— Не помешаю?

— Нет, нет, входите. Я тут сижу и размышляю о своем злосчастном романе.

— А что, не ладится дело?

— Право, не знаю, что вам сказать. Сейчас работа идет как по маслу, а вот первые главы меня не радуют. Фабула как будто хороша, но...

— Вы боитесь, что начало отпугнет читателя, и он так и не доберется до фабулы?

Халлес кивнул головой.

— Сделайте милость, посмотрите начало. Ну хоть две- три страницы. Дальше можете не читать.

Тревельян пробежал глазами первые три страницы.

— Да, и у меня сперва не клеилось. Потом Уэлтон меня надоумил, в чем беда.

— Что же он сказал?

— Понимаете, в наше время нельзя начинать роман с описания Эгдонской степи. Это можно делать в фильме, так как в кино вам покажут эту степь, там это дело секунды — и картина у нас перед глазами. А читать описания — на это у нашей публики терпения не хватает. Не забывайте, что вы пишете для людей, воспитанных на кино, привыкших проглатывать за час с четвертью целый роман. Чтобы книга ваша имела успех, вы должны начинать прямо с действия. А действие в романе — это и диалог. Остальное — обстановку, фон, на котором разыгрывается действие, и все такое — следует давать урывками, между прочим, когда действие уже в разгаре.

— Значит, мне просто зачеркнуть первую главу?

— Да, если она в таком же духе, как эти три страницы. Они здорово хорошо написаны, но... чистейшая трата времени. Уэлтон сделал мне еще одно указание: наши модные писатели дают обстановку двумя-тремя штрихами — и читателю этого достаточно. Вы спросите, почему? Не потому, что нынешний читатель все воспринимает быстрее, чем его деды, вовсе нет. Дело в том, что современные писатели изображают только такую обстановку, какая уже знакома всем по другим книгам, а главное — по кинофильмам. Естественно, что читателю достаточно нескольких слов, чтобы сообразить, какую именно стандартную картину он должен себе представить. Современный романист всегда использует кино для своих целей. Возьмете вы, к примеру, брошенный город в одной из стран Латинской Америки. Его показывали так часто, особенно в фильмах, что мы всё о нем уже знаем наизусть. Или английская усадьба, или приют для престарелых дворян, или Северная Африка, или французский провинциальный городишко — мы же великолепно знаем, как все это выглядит и каких людей следует себе представить в качестве фона. Так что достаточно намека — и память читателя подскажет ему остальное.

— Господи, как это верно! — воскликнул Халлес. — А я-то старался, описывал во всех подробностях то, что всякий может вмиг вообразить.

— К сожалению, да. То, что вы описывали, достаточно стандартно, и кино уже проделало всю работу за вас. А кстати, скажите — это ваш первый роман?

— Нет, я уже написал один несколько лет тому назад и возлагал на него большие надежды. Но двадцать издателей вернули его мне. А недавно я перечел его и решил, что они были правы. Я вращался в замкнутом кругу, а воображал, что это целый мир.