Невидимые голоса

Крадущиеся дети задерживаются в деревне на несколько часов. В теплых сенях оказалось сладко спать. Дети деревни пинают гостей и велят, чтобы уходили, чтобы не ели их еду, чтоб не спали в их домах. Но мальчики спят крепко, а девочка просыпается. Деревенский мальчик с грязью вокруг рта говорит ей, что враг разделил пленную толпу на две части, и это чтобы было легче расстрелять и закопать ее в поле. А из деревни, бе-бе-бе, враг никого не взял, кроме коровы. Девочка бьет этого мальчика так, что он сразу плачет. Она будит брата и брата-рифму. Дети бегут, даже не берут вареные картофелины, которые им еще с вечера готовит деревенская мать.

Брат, брат-рифма и девочка гонят на тонких ногах по лесу, прям по дороге, по следам, даже не прячась больше по бокам за деревьями. Сбавляют потом немного, а то у всех колет под ребрами и заканчивается дыхание. Девочка хочет плакать, но нельзя и нет сил. Мальчики на самом деле тоже очень хотят плакать и к мамам. Слышатся выстрелы. Дети рыдают все втроем в голос и снова бегут. Через час они с лицами в мокрых грязных разводах находят в поле среди примятой травы валяющиеся чайники, кастрюли, тюки, книги, кто-то – да, девочка вспоминает – нес книги. Она находит на муравейнике свою драгоценную трубу. Та разрубила дом насекомых пополам, и выжившие муравьи убыстренно ползают по трубе, внутри нее, пытаясь понять, как освоить это новое обстоятельство. Девочка хочет поднять пустое горло прямо с бегающими тельцами и положить ее на траву в стороне от муравейника, но решает оставить как есть, чтобы не сделать для насекомых хуже. Брат спорит с братом-рифмой, куда именно бежать дальше. Следы расходятся в две разные стороны. Брат хочет идти туда, где следы ног-и-колес, брат-рифма туда, где следы-только-ног. Потому что это значит без врага, то есть лучше. Брат говорит, что надо двигаться за врагом точно. Девочка смотрит на трубу, уже набитую муравьями. Пустое горло своей широкой частью, откуда обычно поется, четко указывает в сторону следов-только-ног. Девочка идет туда. Мальчики чуть топчутся, не решаются, даже брат-рифма, не идти же за девчонкой, но потом оба срываются и бегут за ней.

Через три часа казаков-разбойников дети находят снова парад, почти счастливый. Его ведут теперь партизаны, отбившие пленных. Парад короче раза в два. Дети объясняют вооруженным людям, кто они. Носятся по толпе, под ногами у уставших людей, заглядывают в лица взрослым и детям. Сестра и брат находят свою строгую маму. Брат-рифма не находит свою сестру-рифму и маму-рифму. Они остались в другой части парада, которую увел враг. Брат-рифма хочет идти за ними, но брат уговаривает его остаться с партизанами, чтобы потом всем вместе освободить пленных, всех пленных, захваченных врагом. Брат-рифма остается. Сестре и маме не к кому теперь рифмоваться.

Парад городских жителей становится партизанами. Некоторые уходят или умирают, но бóльшая часть пополняет отряд. Строгая мама, девочка, мальчик, мальчик-рифма тоже делаются партизанами. Удивительно, как городская молодая женщина и дети быстро приучаются жить в лесу, красться по лесу, ориентироваться в его стволах, кустах, оврагах. Девочка любит овраги, они напоминают рельеф ее города. Мама и мальчики научаются хорошо стрелять. Девочка ловко умеет теперь пробираться из леса в деревню и обратно с записками. Ее брат стреляет особенно хорошо. Однажды он убивает лося, потратив три пули. Телом доброго зверя кормится весь партизанский отряд. Левый ветвистый рог с дырой в лопасти служит теперь придерживателем двери на даче моих родителей.

На войне в лесу все – мама, и ее дети, и даже мальчик-рифма – чувствуют себя до смущения свободно. И то же самое ощущают многие другие партизаны. Хоть холодно, страшно, не хватает еды и удобств. Многие молятся и не таятся. Строгая мама тоже. Оба ее ребенка крещеные. Мальчик-рифма смотрит на них с удивлением и неодобрением. Когда кто-то из партизан не возвращается, про него говорят, что вот он не помолился перед уходом, поэтому. Мальчик и вовсе счастлив, он бьет врага и заботится о своих как настоящий мужчина. Мальчик-рифма во время вылазок ищет следы своих, но все неизвестно, непонятно, куда враг угнал тот полупарад людей. Мама каждый раз, когда один из ее детей уходит из лагеря или уходит она сама, становится чуть седее, заставляет детей молиться каждый раз перед делом.