Невидимые империи [Тайные общества старого и нового времени на Западе]

В ложе «Великий Восток», штаб-квартира которой находилась в бывшей иезуитской резиденции на улице Пот-де-Фер, с самого начала преобладающим было влияние дворянской аристократии. Большинство лож, по крайней мере так называемых голубых, ведущих свое происхождение от английского масонства, признали авторитет «Великого Востока». После реорганизации под его эгидой эти ложи представляли ему на утверждение свои уставы, где требовалось сохранить три степени, установленные в английском масонстве. Однако постепенно главенствующую позицию «Великого Востока» стала оспаривать новая Великая ложа Франции, в которой тон задавали буржуазные элементы. Объединение их было достигнуто много позднее, а пока что часть лож подчинялась тому или другому центру, известное число — обоим, а значительная часть — ни одному из них. Некоторые ложи признавали только свои собственные центры вроде Великого капитула Франции, образованного в результате слияния «Совета императоров Востока и Запада» и «Рыцарей Востока». В 1777 г. 247 лож во Франции подчинялись авторитету Великой ложи, а 300 лож — «Великому Востоку», который, кроме того, поддерживал связи с 1200 иностранными ложами. В 1774 г. «Великий Восток» облегчил образование женских лож, которые после этого получили распространение в ряде других европейских стран. Подсчеты исследователей дают различные цифры: согласно одному из них, во Франции накануне революции было 600 лож с 20–30 тыс. членов, а согласно другому — от 35 до 50 тыс. масонов признавали власть «Великого Востока». Фактически ложи были почти во всех городах, правда, активность многих из них была совсем незначительной⁴.

Количество членов в каждой ложе колебалось от 15–20 до 200 человек. Заседания небольшой ложи обычно проходили два-три раза в год и сводились к строгому соблюдению внешней обрядности. Некоторые крупные ложи (вроде «Девяти сестер»), напротив, стали напоминать научные общества. Ложи чуждались политики. Это не значило, что и в исключительных случаях они не занимали никакой позиции. Но это было тогда, когда речь шла о вопросах местного значения. Такой временами отказ от полного политического индифферентизма целиком объяснялся локальными связями и интересами отдельных влиятельных членов той или иной ложи. К тому же это эпизодическое вмешательство имело в различной обстановке различную политическую ориентацию. Так, ложи в Бордо приветствовали успех местного парламента (тогда — судебного учреждения с определенными административными функциями) в противодействии короне, пытавшейся ограничить его полномочия. Напротив, ложа в Аррасе обратилась к парижским масонам с просьбой поддержать ее протест против… изгнания иезуитов из Франции, поскольку это могло бы отрицательно повлиять на местные школы⁵.

Архивы «Великого Востока» говорят о стремлении масонства демонстративным равнодушием к политике рассеять всякие подозрения, которые могли возникнуть у властей в отношении лояльности ордена. Правда, глава «Великого Востока» герцог Орлеанский мечтал сменить своего родственника Людовика XVI на троне и осуществить мечту философов о просвещенном монархе. С помощью своих агентов (среди которых был и Шодерло де Лакло, автор «Опасных связей») он пытался спекулировать на растущем народном недовольстве. Однако нет документов, которые свидетельствовали бы, что при этом орлеанская партия использовала для своих целей масонские ложи.

В публицистике 80-х годов не высказывалось сомнений в отсутствии у масонов политических целей. В это время в списках некоторых лож, особенно «Девяти сестер», сыгравших большую роль в революции, состояли: Мирабо и аббат Грегуар, Байи и Сиейес, Петион, Бриссо и Кондорсе, Дантон и Камиль Демулен, Марат, Шометт, Робеспьер. Вместе с тем в канун Великой революции к ордену принадлежали король Людовик XVI и двое его братьев — граф Прованский (впоследствии Людовик XVIII) и граф Артуа (позднее — Карл X), главы почти всех наиболее знатных дворянских родов Франции — Роганы, Ларошфуко-Лианкуры, Полиньяки, Ноайи, герцоги Бульонские и другие, а также буржуазные верхи. Среди масонов встречались духовные лица всех рангов — прелаты, аббаты, кюре, монахи. Напротив, народ, низшие слои третьего сословия, не был представлен в ложах. Редким исключением был допуск ремесленников в ложу «Энциклопедия» в Тулузе или крестьян в ложу «Плоермель»⁶.

«Во Франции двор остается чуждым теософии, — писал Люше. — Быстрое изменение, которое возбуждает умы людей, не оставляет ни одной из религиозных систем времени для развития. Литературный мир их осмеивает, трудолюбивая и, к счастью, малообразованная буржуазия еще недоступна этой форме совращения. Однако имеется целое скопище маленьких антифилософских групп, состоящих из ученых женщин, аббатов, занимающихся теологией, и нескольких лжемудрецов»⁷. Автор считал бесчестьем века, если пламя философии померкнет перед факелом фанатизма, а родина Монтеня, Монтескье, Вольтера, Дидро, Гельвеция, д'Аламбера воспримет Калиостро и ему подобных теософов⁸.