Невидимые империи [Тайные общества старого и нового времени на Западе]

В начале XIX в. фантастическая история ордена продолжала обрастать все новыми «подробностями». При этом постоянно не только отождествлялись средневековые союзы каменщиков с масонскими ложами, но и изобретались эпизоды о преследовании «детей вдовы» во время гонений на христиан при римском императоре Диоклетиане (конец III в. н. э.), об их активности при Карле Мартелле (VIII в.), норманнском герцоге Вильгельме Завоевателе, подчинившем себе в 1066 г. Англию, и т. п.¹⁷

В Англии одновременно и независимо от «Записок» Баррюэля появился их двойник — трактат профессора Эдинбургского университета Робинзона «Доказательства заговора против всех религий и правительств Европы» (в последующих изданиях своего сочинения Робинзон прямо выражал согласие с Баррюэлем)¹⁸. Подобные же «истории» усердно сочинялись в Австрии, Пруссии и в других странах. Выдумки и подтасовки фактов, содержащиеся в работе Баррюэля послужили неисчерпаемым источником вдохновения для монархических и клерикальных публицистов.

Нельзя сказать, что все это не вызывало возражений. Современник революции, выступивший против нее после взятия Бастилии, Жан-Жозеф Мунье убедительно опровергал Баррюэля и Робинзона в изданной в 1801 г. книге «О влиянии на французскую революцию, приписываемом философам, иллюминатам и франкмасонам». Вместе с тем Мунье повторял тезис Бонвиля, что франкмасонство — это орудие иезуитов, и писал, что Хирам и трое его убийц символизируют католическую церковь, разрушенную Лютером, Кальвином и английским королем Генрихом VIII.

Утверждения Мунье вызвали сильное неудовольствие клерикальных авторов, упражнявшихся в еще более нелепых фантазиях²⁰. Поскольку не было таких масонских тайн, слов, жестов, ритуальных действий, которые не пересказывались бы в сочинениях противников ордена и в специальных исторических исследованиях, в антимасонской литературе упор делался на существующую, по мнению авторов этого направления, особо секретную деятельность ордена, неизвестную подавляющему большинству его членов и даже некоторым руководителям.

Легенды о роли масонов и других тайных обществ получили дальнейшее развитие в период Реставрации (1815–1830), в первую половину которого едва ли не во всех европейских столицах правительственные круги были убеждены, что находятся накануне революции. Герцог Веллингтон доверительно говорил царскому дипломату Поццо ди Борго в связи с намеченными репрессивными мерами против английских демократов: «Надо надеяться, что мир избегнет всеобщей революции, угрожающей всем нам»²¹. А министр иностранных дел Каслри поведал царскому послу Ливену, что наблюдается общая революционная тенденция в Европе, особенно в Англии, Италии и Испании²². Позднее, выступая в палате общин, тот же Каслри заявил: «Во всей Европе единая система подрывных действий и одна революция порождает другую революцию»²³. Руководители европейской реакции считали тайные общества всех толков, начиная с масонов, закулисными организаторами революционных выступлений: демократического движения в Англии, студенческих волнений в Германии, революций в Испании, Неаполе и Пьемонте в 1820–1823 гг. Ползли слухи о центре, который руководит действиями тайных обществ. Такой центр вряд ли существовал в действительности, хотя предпринимались попытки его создания как известным революционером Ф. Буонарроти^24-25,так и, возможно, испанским генералом Баллестеросом, главой тайного «Европейского общества». Если подобный центр или центры и были созданы, роль их была незначительной. А в сознании руководителей европейской реакции некий секретный комитет в Париже уже руководил всеми революционными движениями в Европе. Так прямо и заявлял вдохновитель «Священного союза» европейских монархов австрийский канцлер К. Меттерних²⁶. К этому мнению примкнул и царь Александр I, и уж конечно его вполне разделяли французские Бурбоны.

Разговорами о зловредной роли масонов и иллюминатов увлекался в долгие годы эмиграции и Людовик XVIII. Это стало любимым занятием князя Жюля Полиньяка, того самого, которого король Карл X назначил премьер-министром и которого посещали видения незадолго до того, как он насоветовал своему повелителю издать знаменитые ордонансы 25 июля 1830 г. Эти ордонансы, фактически отменявшие конституцию, послужили искрой, вызвавшей пожар революции.

В 1822 г. долголетний прусский первый министр Гаугвиц, который почти за полвека до этого был влиятельным масоном, представил меморандум²⁷ главам «Священного союза», собравшимся на конгресс в Вероне, о том, что невидимые, тайные главари ордена были вдохновителями и организаторами французской революции и казни Людовика XVI. Эту точку зрения разделял и прусский король Фридрих-Вильгельм III. Бывший член Ордена иллюминатов ландграф Карл Гессенский в 1833 г. заявил: «Из иллюминизма возник якобинизм, а из последнего — карбонаризм в Италии»²⁸. Масонскими стали называть в феодально-монархических кругах любые «разрушительные» воззрения.