Невидимые узы [Литрес]

Следователи полагали, что встреча спровоцировала преступление, но они ошибались. Валентин Матиас вовсе не решался на похищение женщин после знакомства с отцом. Да, он давно все подготовил, но мог бы продлевать этот воображаемый бред. Только две недели спустя он перешел к активным действиям, заставляя женщин платить за их «отвратительные преступления». До того доктор пытался вернуться к обычной повседневной жизни, но судьба снова ополчилась на него. Однажды утром, придя на работу, он увидел у больницы отца и опять сбежал, притворившись, что не узнал его, но тот не сдвинулся с места – ждал весь день и несколько следующих. Матиас в конце концов велел ему убираться. Он больше не хотел его видеть, стыдился быть сыном бездомного, однако Бернар каждый день стоически оказывался у входа в госпиталь.

…Стоило ли продолжать? У полицейских не было выбора. Человек погиб, нужно выяснить точные обстоятельства события, заставить Валентина Матиаса рассказать о второй, и последней, встрече с отцом в саду Тюильри. Как она произошла? Ирония судьбы? Не совсем…

Каждый день он приветствовал отца коротким взмахом руки и проходил мимо, а однажды остановился. Нагрубил, надеясь убедить Жоржа отступиться, но тот ничего не желал слышать, и однажды Валентин выпустил свой гнев на волю. Больничным охранникам пришлось вмешаться, чтобы разнять их и защитить старика от агрессии доктора. Так они расценили инцидент. Матиасу велели успокоиться, пригрозив в противном случае вызвать полицию. Желая избежать скандала, он успокоил охранников, увел отца подальше от входа и еще раз все ему объяснил. Тогда-то Жорж Бернар и признался, что у него есть фотография Матильды и он готов показать ее, если сын успокоится. Был ли это шантаж? Разрываясь между двумя побуждениями, Валентин согласился встретиться вечером в саду Тюильри – после закрытия, на аллее, которую указал старик, бывший завсегдатаем места.

У него не было дурных намерений, совсем наоборот. Шанс увидеть наконец-то лицо матери, пусть и на снимке, оказался важнее всего остального.

Он держал его в руках, этот снимок. Взволнованный до глубины души, гладил глянцевую поверхность бумаги, наконец-то узнавая себя в нежном и добром взгляде прекрасной женщины. Это фото отец сделал на следующий день после его зачатия, в тот момент, когда они с Матильдой были счастливы.

День быстро угасал, и они встали под фонарем, дававшим рассеянный свет. Касаясь друг друга плечами, отец и сын держались за уголки фотографии любимой женщины и желанной матери. Ни один не хотел отпускать ее. Образ Матильды де Моссикур мог их объединить, но в поведении обоих угадывались иные намерения. Каждый хотел фотографию для себя одного.

Валентин Матиас почувствовал, что отец не уступит, и потянул фотографию к себе. Жорж не отдал. Матильда де Моссикур не могла раздвоиться. Ее изображение разделило мужчин, готовых на все ради достижения цели.

– Она мне нужна! – заявил Валентин Матиас.

Жорж Бернар отрезал категоричным тоном:

– Я не могу ее отдать: это все, что у меня осталось.

В самом начале противостояния фотография перешла из одних рук в другие. Звучали угрозы, выдвигались аргументы. Когда Валентин отобрал фото с риском разорвать его пополам, Жорж в отчаянии бросился на него, и сын, применив силу, которой не подозревал в себе, яростно оттолкнул отца. Старик рухнул на спину. Матиас услышал глухой звук удара черепа о бордюр, увидел капли крови на камне.

Он подошел и запаниковал, увидев, что Жорж не шевелится. Он тряс его, кричал и даже не заметил, что называл старика «папой».

Проверил ли он пульс и дыхание? Нет, насколько он помнит. Почему? Валентин Матиас не мог ответить. Стоя над бездыханным окровавленным телом, он был убежден, что отец мертв, что он убил его. В ужасе, не зная, как объяснить свой поступок, Валентин решил перевалить тело через бордюр. Опустил его в черную воду – наверное, для того, чтобы он исчез из поля его зрения, – а потом сбежал, прихватив фотографию матери.

* * *

Стоит ли сказать ему правду? Что его отец умер не от удара, а от утопления – и, значит, Матиас убийца? Делестран был обязан так поступить, хотя это не меняло избранной квалификации преступления. Валентин не собирался убивать – ни до, ни во время, ни после того, как столкнул тело в бассейн.

«Вы думаете, он выжил бы, если б я…» – Валентин Матиас не смог закончить ошеломляющую своей чудовищностью фразу. Он убил человека, своего отца, страстно любившего его мать. Делестран передал Матиасу слова патологоанатома: «Если б он и выжил, последствия были бы очень серьезные; возможно, он остался бы в вегетативном состоянии».

Делестран отметил, что похищения предшествовали непредумышленному убийству. Он был почти расстроен этим обстоятельством, но факты, как всем известно, упрямая вещь: Валентин Матиас начал осуществлять месть задолго до того, как узнал о существовании отца. Он придумал, выстроил план, подготовился до мельчайших деталей – и долго сдерживался. В ходе судебного разбирательства эксперты, возможно, объяснят этот триггер.