Невидимый

— Ну, старуха, поворачивайся! — крикнулъ онъ на лошадь. Надо все это оборудовать.

Тедди продолжалъ свой, значительно успокоенный.

Но, вмѣсто того, чтобы «все это оборудовать», Галль по возвращеніи домой получилъ отъ жены порядочную трепку за то, что опоздалъ въ Сиддербриджѣ, а на осторожныя свои разспросы — рѣзкіе и не идущіе къ дѣлу отвѣты. И, тѣмъ не менѣе, сѣмена подозрѣнія, посѣянныя въ душѣ Галля Генфреемъ, пустили тамъ ростки, не смотря на всѣ неблагопріятныя обстоятельства. «Бабы-то немного что смыслятъ», говорилъ онъ про себя и рѣшилъ при первой возможности разузнать что-нибудь о гостѣ. А потому какъ только гость ушелъ спать, — что случилось въ половинѣ десятаго, — мистеръ Галль съ вызывающимъ видомъ вошелъ въ пріемную и сталъ пристально смотрѣть на мебель своей супруги, собственно затѣмъ, чтобы показать, что пріѣзжій — тутъ не хозяинъ; съ презрѣніемъ окинулъ онъ взглядомъ страницу математическихъ вычисленій, забытую пріѣзжимъ, и, отправляясь спать, наказалъ женѣ обратить особенное вниманіе на багажъ, который долженъ прибыть завтра утромъ.

— Не суйся не въ свое дѣло, Галль, — замѣтила на это мистрессъ Галль. Справятся и безъ тебя.

Она тѣмъ болѣе расположена была язвить Галля, что незнакомецъ и, дѣйствительно, былъ очень страннаго сорта человѣкъ, и сама она относилась къ нему съ большимъ сомнѣніемъ, Въ серединѣ ночи она проснулась: ей снились огромныя бѣлыя головы, въ родѣ рѣпъ, они ползли за нею на безконечныхъ шеяхъ и смотрѣли на нее огромными черными глазами. Но мистрессъ Галль была женщина разсудительная; она прогнала свои страхи, повернулась на другой бокъ и заснула снова.

III Тысяча и одна бутылка

Тамъ вотъ какъ случилось, что 29 февраля, въ самомъ началѣ оттепели, это странное существо было выкинуто изъ безконечности въ деревню Айпингъ. На слѣдующій день привезли по слякоти его багажъ, а багажъ былъ очень замѣчательный. Была въ немъ, правда пара чемодановъ, которые могли бы принадлежать любому разумному человѣку, но, кромѣ того, былъ ящикъ съ книгами, объемистыми, толстыми книгами, частью написанными весьма неразборчивымъ почеркомъ, и больше дюжины плетеныхъ корзинъ, ящиковъ, коробокъ съ какими-то уложенными съ солому предметами, какъ показалось Голлю, полюбопытствовавшему запустить руку въ солому, — стеклянными бутылками. Незнакомецъ не вытерпѣлъ и, пока Галль заболтался немножко, готовясь помогать при выгрузкѣ багажа, вышелъ навстрѣчу Фиренсайдовой телѣгѣ, закутанный, по обыкновенію, въ пальто и шарфъ, въ шляпѣ и перчаткахъ. Онъ подошелъ, не замѣчая Фиренсайдовой собаки, которая обнюхивала ноги Голли съ интересомъ диллетанта.

— Вносите-ка поскорѣе ящики, — сказалъ онъ, — я ужъ и такъ ждалъ порядочно.

И, сойдя съ крыльца къ задку телѣги, онъ хотѣлъ было взять тамъ одну изъ корзинъ. Но едва завидѣла его собака Фиренсайда, какъ сердито зарычала и ощетинилась, а когда онъ сбѣжалъ со ступенекъ, — сдѣлала нерѣшительное движеніе впередъ и потомъ прямо бросилась на него и вцѣпилась ему въ руку.

— Цыцъ! — крикнулъ, отскакивая, не отличавшійся мужествомъ по отношенію къ собакамъ Галль.

— Кушъ! — заревѣлъ, хватаясь за хлыстъ, Фиренсайдъ.

Зубы собаки скользнули по рукѣ незнакомца, послышался ударъ, собака подпрыгнула бокомъ и рванула его за затрещавшія панталоны. Но въ эту минуту тонкій конецъ Фиренсайдова хлыста достигъ, наконецъ, его собственности, и собака съ отчаяннымъ визгомъ скрылась подъ телѣгой. Все это произошло въ нѣсколько секундъ. Никто не говорилъ, всѣ кричали. Незнакомецъ быстро оглянулся на свою ногу и разорванную перчатку, нагнулся было къ ногѣ и опрометью бросился по ступенькамъ въ гостиницу. Слышно было, какъ онъ стремглавъ бѣжалъ по корридору и вверхъ по лѣстницѣ, въ свою спальню.

— Ахъ ты, негодница! — говорилъ между тѣмъ Фиренсайдъ, слѣзая съ телѣги съ хлыстомъ въ рукѣ.

Собака внимательно наблюдала за нимъ черезъ спицу колеса.

— Пожалуй-ка сюда! — продолжалъ Фиренсайдъ. Ну, вылѣзай, что ли!

Галль глядѣлъ на низъ, разинувъ ротъ.

— А вѣдь тяпнула она его! — сказалъ онъ. Пойти посмотрѣть, что съ нимъ такое.

И онъ поплелся вслѣдъ за незнакомцемъ. Въ корридорѣ ему попалась мистрессъ Галль.

— Возчикова собака… — сказалъ онъ ей и прошелъ прямо наверхъ.

Дверь въ комнату пріѣзжаго была полуотворена; Галль толкнулъ ее и вошелъ безъ всякихъ церемоній, такъ какъ обладалъ отъ природы сострадательнымъ сердцемъ.

Штора была спущена, и въ комнатѣ сумрачно. Передъ глазами Галля мелькнуло на мгновеніе что-то очень странное, — какъ будто рука безъ кисти, взмахнувшая въ его сторону, и лицо изъ трехъ огромныхъ неопредѣленныхъ бѣлыхъ пятенъ, очень похожая на громадную блѣдную чашечку Анютиныхъ глазокъ. Затѣмъ что-то сильно ударило его въ грудь, вышвырнуло вонъ, дверь съ трескомъ захлопнулась и заперлась изнутри.