Невидимый человек

Я поводил стаканом у его носа. Бледно-голубые глаза открылись, водянистые на фоне густого румянца. Он сделал попытку приподняться и сесть, правая рука задрожала у подбородка. Глаза расширились и перебегали с одного лица на другое. На мне его взгляд задержался: мистер Нортон определенно меня узнал.

— Вы потеряли сознание, сэр, — сказал я.

— Что это за место, молодой человек? — в изнеможении выдавил он.

— «Золотой день», сэр.

— Как-как?

— «Золотой день». Своего рода игорно-спортивное заведение, — с неохотой пояснил я.

— Дай-ка ему глотнуть еще бренди, — приказал Хэлли.

Я наполнил стакан и подал его попечителю. Тот втянул носом запах, прикрыл глаза, будто в замешательстве, и выпил; щеки его раздулись, будто маленькие меха: он полоскал рот.

— Спасибо, — произнес мистер Нортон, уже более уверенно. — Итак: что это за место?

— «Золотой день», — хором протянуло несколько голосов.

Он повертел головой по сторонам, а потом начал рассматривать деревянную галерею с резными завитушками. К полу безвольно свешивался большой флаг. Попечитель нахмурился.

— Что здесь было раньше? — спросил он.

— Сперва церковь, потом банк, потом ресторан с шикарным казино, а теперь здесь обосновались мы, — объяснил Хэлли. — Поговаривают вроде, что в свое время тут даже тюрьма была.

— Нас сюда пускают раз в неделю — покутить, — раздался чей-то голос.

— Взять алкоголь навынос мне не позволили, сэр, вот и пришлось занести вас внутрь, — пояснил я, внутренне содрогаясь.

Он осмотрелся. Проследив за его взглядом, я был поражен, сколь неоднозначно реагировали пациенты на его внимание. На лицах читались и враждебность, и раболепие, и ужас; самые лютые в своем кругу теперь смотрели на него с детской покорностью. Некоторые странным образом забавлялись.

— Вы все — пациенты лечебницы? — уточнил мистер Нортон.

— Я тут за главного, — начал Хэлли, — а остальные…

— Мы — да, пациенты: сюда нас приводят на лечение, — пояснил толстый коротышка вполне разумного вида. — Но, — улыбнулся он, — к нам приставлен санитар, своего рода блюститель порядка: его задача — удостоверять, что терапия не приносит результатов.

— Ты спятил. Я динамо-машина. И прихожу сюда подзарядиться, — с нажимом заявил один из ветеранов.

— Я изучаю историю, — перебил его другой, драматически размахивая руками. — Мир, словно колесо рулетки, движется по кругу. Вначале черные правят миром, срединная эпоха — время белых, но скоро Эфиопия расправит свои благородные крылья! Вот тогда ставьте на черное! — Его голос дрожал от избытка чувств. — До той поры солнце не согреет этот мир, и сердце земли будет постоянно сковано льдом. Пройдет полгода, и я наконец созрею, чтобы искупать свою мать-мулатку, эту сучку-полукровку! — взорвался он и в приступе злобы запрыгал на месте с остекленевшим взглядом.

Поморгав, мистер Нортон выпрямился на стуле.

— Я врач, можно пощупать ваш пульс? — Бернсайд стиснул запястье мистера Нортона.

— Вы его не слушайте, мистер. Никакой он не врач уже с десяток лет. Его застукали, когда он пытался превращать кровь в деньги.

— У меня получилось! — вскричал пациент. — Я сделал открытие, но Джон Д. Рокфеллер украл мою формулу.

— Сам мистер Рокфеллер? — переспросил мистер Нортон. — Я уверен, вы ошибаетесь.

— ЧТО ЗА ШУМ, А ДРАКИ НЕТУ? — прогремел чей-то голос с галереи.

Все разом обернулись. На лестничных ступенях покачивался черный гигант в одних белых трусах. Это был Суперкарго, санитар. Я с трудом его узнал без привычной крахмально-белой униформы. Обычно он прохаживался среди пациентов, угрожая им смирительной рубашкой, которую всегда держал наготове, и в его присутствии ветераны становились шелковыми. Но сейчас они, будто бы его не узнав, разразились проклятьями.

— Как ты собираешься поддерживать порядок в заведении, если нализался в стельку? — заорал Хэлли. — Шарлин! Шарлин!

— Чего тебе? — из верхней комнаты раздался на редкость пронзительный недовольный голос.

— Слушай, забери обратно этого зануду-полудурка-стукача и приведи в чувство! Потом надень на него белую форму — и пусть спускается блюсти порядок. К нам пожаловали белые гости.

На галерею вышла девица, запахивая розовый махровый халат.

— А теперь ты слушай сюда, Хэлли, — протянула она, — я, знаешь ли, женщина. Хочешь, чтоб он был одет, — займись этим сам. Я одеваю только одного человека, но тот сейчас в Новом Орлеане.

— Ладно, забудь. Сделай хотя бы так, чтобы стукач протрезвел!

— Эй, всем соблюдать порядок, — взревел Суперкарго, — а если сюда пожаловали белые, всем соблюдать двойной порядок.

Внезапно у стойки раздались гневные мужские крики, и я увидел, как горстка ветеранов ринулась к лестнице.

— Спускай его!

— Сейчас мы ему покажем, что такое порядок!

— Прочь с дороги.