Невидимый город

Так говорят буквально все и каждый. Судите сами, может ли вся провинция врать? Да и мне самому не трудно в это поверить: ведь человек временный, не связанный с землей кровью и плотью предков, не чающий в конце жизни лечь в ту же землю и оставить ее своим детям, не имеет причины заботиться о ней, а также о своем добром имени. И притом имеет все причины заботиться о своем кармане. Теперь эта земля измучена и истерзана жадностью одних и ненавистью других, а мы воюем за то, чтобы новый временщик мог без страха мучить и терзать ее дальше.

Порой я с радостью думаю о том, что наши шансы на победу так невелики: не хотелось бы способствовать осуществлению столь бесчестного дела…»

* * *

Ларис, Ларис, а как же наша земля?! Кельдинги – они ведь такие же временщики! Они ездят по нашей земле верхом, топчут ее сапогами и никогда не касались ее чуткими подушечками волчьих лап. Ведь у нашей земли нет никого, кроме нас!

Глава 11

Эгери слышала, что жители Сюдмарка и даже иностранцы называют Лус «роскошным» и «блистательным», «обладающим особым обаянием». Что ж, в роскоши богатым кварталам отказать действительно нельзя. Но вот никакого «блеска» и «обаяния» Эгери в упор не видела. И дело вовсе не в нищете островов – не пристало бедным изгнанникам кривить губы и привередничать. Дело совсем в другом.

Они приехали сюда вчетвером – четверо уцелевших после бойни в Пантеоне, четверо последних Хардингов: два принца и две принцессы. Три ночи и три дня они бежали к границе, почти не останавливаясь, в кровь сбивая лапы, потом уже в человеческом обличии шли по дорогам Сюдмарка как последние бродяги. Эгери хорошо помнила, как плакала от усталости и облегчения, завидев издали белые стены «общественных зданий и храмов» Луса: ей казалось, что все худшее позади, они спасены, добрались до надежной гавани и с этого момента начнется их победоносное возвращение на родину.

Мужчинам тоже казалось тогда, что все просто: надо лишь броситься в ноги здешнему князю и просить его о помощи. Денег у них с собой всего ничего – только те кошельки да драгоценности, которые они взяли с собой на церемонию. Но зато они готовы были предложить аристократам Луса в жены своих сестер: родственный союз, казалось им, повсюду ценится выше денег или драгоценностей.

На деле все оказалось гораздо сложнее. Для начала они обнаружили, что никакого князя в Сюдмарке нет, страной правит сам народ, вернее «самые достойные из граждан». Однако обратиться за помощью к этим самым достойным непросто: оказывается, в городе все за всеми внимательно следили и переговоры со знатными чужестранцами могли вызвать у граждан сильные подозрения в предательстве – тогда проштрафившихся правителей «прокатили» бы на новых выборах, а то и вовсе изгнали бы из города.

Доброхоты объяснили растерянным Хардингам, что, если бы Королевство было завоеванной Сюдмарком провинцией, тогда у жителей Королевства был бы в Лусе официальный защитник и покровитель – тот самый полководец, который в свое время покорил провинцию, или его потомок. Но коль скоро Королевство оставалось свободным, в Лусе никто не имел права покровительствовать изгнанным князьям.

Они могли бы обратиться к нынешнему всенародно избранному полководцу, но, во-первых, сам по себе полководец не мог объявить войну или заключить мир. Ему прежде всего надлежало добиться поддержки народного собрания, а затем еще убедить совет мудрейших старцев выделить из казны сумму, достаточную для успешного ведения войны. А во-вторых, таких полководцев было два, и они в преддверии перевыборов ревниво следили друг за другом. Поэтому необдуманная провокация – так здесь называли обращение к народу – с призывом к началу войны могла дорого стоить одному из них.