Невидимый город

– Мы должны ждать господина Вальдибера, – возразил Рейнхард. – Без подкрепления нам ничего не сделать.

Дуада упрямо покачала головой:

– Вальдо не понравится, что я позволяю врагам хозяйничать на нашей земле в его отсутствие. Мы должны попытаться еще раз. Они идут по дороге, у них большой обоз, и они не знают этих мест. Мы могли бы пройти лесом, устроить на их пути засеку и напасть из засады.

– Мне кажется, что это безумие, – как мог спокойно сказал Рейнхард. – И все же я вновь прошу позволения присоединиться к вам.

– Нет, – возразила Дуада. – Нет, если хочешь нам помочь. Я хочу просить тебя об услуге.

– Я слушаю, моя госпожа, – мрачно отозвался Рейнхард.

Ему уже было ясно, что Дуада измыслила какой-то способ отделаться от него в самый интересный момент.

– Я хочу, чтобы ты отвез Аэллис и Бергу в Сломанный Клык. Там для них будет безопаснее, пока ни меня, ни Вальдо нет в Дождевом Камне. Заодно попроси своего брата прислать нам отряд на помощь. Договорились? – сказала Дуада.

– Договорились, – вздохнул Рейнхард.

Ему и в самом деле было нечего возразить.

– Отлично, значит, я могу на тебя положиться. – Дуада потерла руки. – Берга, детка, принеси-ка карту, надо назначить для Карстена место встречи. А потом ступай с Аэллис собирать вещи.

Глава 48

Вальдибер, хозяин Дождевого Камня и предводитель армии мятежников, лежал в сырой траве, прячась за корнями старой березы, и глядел на раскинувшееся перед ним широкое непаханое поле, где в полном блеске, с развернутыми знаменами и сверкающими доспехами под бой барабанов и пение флейт выстраивалась армия ненавистного Кельдинга. Чуть в стороне на возвышенности, где посуше, размещался обоз: солдаты расставляли шатры, разгружали телеги, разжигали костры.

Такое положение Вальдиберу ужасно не нравилось: мало того, что на холодной земле он наверняка схватит обострение ревматизма, а Дуада с ее волшебными жгучими мазями на сей раз далеко, так еще и сама ситуация была унизительной до предела. Выходило, что он буквально ползает на брюхе перед предателем Кельдингом.

Хорошо еще, что сам Кельдинг об этом не догадывается, но он-то, Вальдибер, все знает, и, что самое скверное, его люди в лагере за холмом тоже знают. Наверняка будут хмыкать, хотя ради них он и старается. Конечно, можно послать кого-то из молодежи, даже нужно, так было бы гораздо правильнее, но Вальдибер привык верить только собственным глазам.

А если говорить совсем начистоту, он был встревожен. Он не понимал, каким образом этот проклятый Кельдинг выследил их в Шеламе и подошел прямиком к их главному лагерю. Будто умел обращаться в птицу и высматривать противников с высоты небесной. Да нет, ерунда, Кельдинги – не оборотни, это всякий знает.

И не вояки, если на то пошло. Возможно, старый Стакад – мастак на всякие штучки, возможно, Хильдебранд чего-то стоит в бою, но этот мальчишка король – полный дурак. Он крепко влип и, похоже, даже не догадывается об этом. Конечно, возможность поспать в тепле и сухости – великое дело, и все же возвышенность следовало отдать войскам, а обоз, наоборот, запихать в ближайшую лощину. В такой грязи и конница, и пехота Кельдинга моментально завязнут, а он, Вальдибер, без труда обойдет их лесом с флангов и устроит им такие клещи, каким позавидует любой кузнец. Никто из войска Кельдинга не уйдет живым с равнины – это Вальдибер видел совершенно ясно, как бородавку на собственном носу. А ради того, чтобы прийти к такому выводу, стоило полежать в грязи. На мгновение Вальдиберу даже стало жалко стоящих перед ним красавцев воинов в нарядных зеленых плащах с оленями. Во-первых, они такие же дети Королевства, как и он сам, а во-вторых, ужасно умирать ни за грош по дурости своего военачальника. Но Вальдибер тут же отогнал эту мысль. Они добровольно пошли под руку короля-предателя, а значит, заслужили наказание.

Он хотел уже незаметно отползти назад, чтобы вернуться к своим и отдать последние распоряжения перед битвой, но тут заметил странное движение в рядах противника. Солдаты расступились, и на середину поля вышел – Вальдибер не поверил своим глазам – проклятый Кельдинг. Он шел, согнувшись в три погибели, а на спине тащил огромный стол. Солдаты, казалось, были не меньше Вальдибера изумлены поведением своего короля. И немудрено! Хардинги, небось, никогда не позволяли себе подобных штучек.

Не доходя пары десятков шагов до края леса, Кельдинг остановился, поставил стол на землю, пошатал его, проверил, прочно ли стоят ножки, затем отступил в сторону и хлопнул в ладоши. Со стороны обоза выступила целая процессия слуг. Они принесли и установили у стола два складных кресла, а на сиденья положили две подушечки, обитые алым бархатом. Стол застелили белоснежной кружевной скатертью, поставили на него кувшин с вином, два высоких фужера из голубого стекла, а также две тарелки. Затем на столе появились: копченый свиной окорок, огромный пирог на блюде, глиняная тарелка с жареной рыбой, блюдо с хлебом, золотистая головка сыра. Осмотрев этот натюрморт, Кельдинг одобрительно кивнул и, повернувшись к лесу, крикнул: