Невилл Чемберлен

В апреле 1924 года для укрепления партийного духа консерваторы решили провести конференцию, на которой собирались принять программу партии, так называемую доктрину «нового консерватизма». После того как программы Эмери, Керзона, Вуда и Хора были отвергнуты, младший Чемберлен составил свою, которую с некоторыми коррективами приняли. Во внешней политике предполагалось усиливать Империю, способствовать постепенному получению Индией самоуправления, защищать ирландских лоялистов и британские интересы в Египте и Судане; во внутренней — развивать промышленность и экономику, отменить политический налог, увеличить субсидии на развитие сельского хозяйства, жилья, пенсий и т. д. В целом документ был достаточно «водянист», но обширностью формулировок устраивал все внутрипартийные группировки.

С этой программой в качестве основы консерваторы и подошли ко Всеобщим выборам в октябре 1924 года. Как ни старался младший Чемберлен доказать несостоятельность социальных инициатив лейбористского правительства, прикончила лейбористов все же внешняя политика, на которую активно нападал уже старший Чемберлен. МакДональд признал-таки существование «молодой Советской республики» (Великобритания официально признала СССР как государство 1 февраля 1924 года), но англо-советское соглашение не устроило теперь уже не только тори, но и вигов, чаша терпения которых была к октябрю переполнена. Либералы вынесли правительству вотум недоверия, который поддержали консерваторы, тем самым с лейбористским Кабинетом министров было покончено.

Но вместо того чтобы уйти в отставку и порекомендовать королю Болдуина (а это обязательный ритуал для премьер-министра — в порядке совета Его или Ее Величеству назвать кандидатуру своего возможного преемника), таким образом сохранив шаткое положение консерваторов в палате общин и возможность для перегруппировки собственных сил, Рэмзи МакДональд назначил очередные Всеобщие выборы. Ничему не научил его пример сначала либерала Ллойд Джорджа, потом консерватора Стенли Болдуина, которые уповали на лояльность избирателей и благоволение судьбы. Жесток был к ним британский избиратель, жесток он был и к лейбористам в 1924 году.

Консерваторы одержали, как говорится, сокрушительную победу, выиграв 412 мест в палате общин. Теперь им были уже не страшны ни либералы Асквита, которые потеряли почти 120 мест и остались всего лишь с сорока, ни лейбористы, получившие только 151 мандат. На время можно было забыть о Всеобщих выборах, которые наносили удары не только по Кабинетам министров, но и по собственным их карманам. Младший Чемберлен к моменту третьей за три года избирательной кампании был уже едва ли не на грани разорения и всерьез намеревался продать дом на Итон-сквер, перебравшись в квартиру[146], до того подорвали его бюджет бесконечные выборы.

Однако даже не денежные расходы стали для него главной опасностью в избирательной кампании 1924 года. Его старый и основной противник-лейборист Дунстан в этом году не стал выдвигаться в Ледивуде, побоявшись опять ему проиграть. Вместо него конкуренцию Невиллу Чемберлену должен был составить сам Освальд Мосли[147]. Материальное положение Мосли было куда лучше, чем у Чемберлена, и кампания того велась с положенной помпой. С таким серьезным конкурентом борьба Чемберлену давалась очень нелегко. Результаты выборов считали пять раз за ночь, пока не объявили, что Невилл Чемберлен все-таки одержал победу. «Первый подсчет дал мне большинство в 30 голосов, потом перевес был в 15, потом — 7, потом я проиграл 2 голоса, и наконец в 4.30 лорд-мэр объявил, что я был избран с 77 голосами в перевесе. Галереи ратуши были заполнены социалистами, которые кричали, топали ногами и вопили оскорбления… Я ненавидел саму мысль быть побежденным, особенно таким гадом»[148], — писал он сестре.

Стенли Болдуин формировал свое второе правительство, в котором, безусловно, были уготованы места и братьям Чемберлен. Старшему достался Форин Оффис (как называют внешнеполитическое ведомство Великобритании), и Керзон плакал, когда ему сообщили, что он не станет министром иностранных дел[149]. Впрочем, лорд Керзон в скором времени скончался. А младший Чемберлен писал сестре о своей судьбе следующее: «Я знаю, что С. Б. хотел бы меня вернуть назад в Казначейство… <…> я, конечно, отдам себя полностью в его руки, но я остаюсь убежденным, что я мог бы стать великим министром здравоохранения, но вряд ли стану больше, чем второсортным канцлером (Казначейства. — М. Д.). Я предполагаю, что мои друзья были бы разочарованы и думали бы, что я съехал по карьерной лестнице, если я возвращусь в министерство здравоохранения. Но это чувство вскоре бы прошло, и я буду очень рад оказаться там снова. <…> Еще я взял бы колонии и полагаю, что я могу быть также полезен в этом деле»[150].