Невилл Чемберлен

Король не отступил от своего решения заключить брак с Уоллис Симпсон и в декабре 1936-го отрекся от престола. Превалируют две точки зрения на этот поступок Эдуарда VIII: одна — «романтическая», другая — «конспирологическая». Первая очевидна — он не смог отказаться от любимой женщины, и эта точка зрения, безусловно, имеет право на существование. Вторая же заключается в том, что Эдуард VIII был намеренно отстранен от власти ввиду его прогерманской настроенности, в чем не последнюю роль играла Уоллис Симпсон (она якобы передавала в Третий рейх секретную информацию, добытую у короля Эдуарда VIII и т. д.). На Симпсон существует целое дело, так называемое «Шанхайское досье», которое готовил сэр Хорас Уилсон, собирая, по сути, для Болдуина всевозможные слухи и грязные сплетни, вроде того, что миссис Симпсон делала аборт от Чиано (в 1936-м министр иностранных дел Италии, зять Бенито Муссолини) или была любовницей Риббентропа (с августа 1936 года германский посол в Великобритании, а с февраля 1938-го — министр иностранных дел Третьего рейха). Правдой все это едва ли было, если только в свете «желтой прессы». Болдуин с помощью «досье» пытался воздействовать на Эдуарда VIII, чтобы отвратить его от желания жениться на Уоллис Симпсон. Основная же проблема заключалась в том, что Британская империя была до крайности недовольна выбором своего короля и ни за что не приняла бы такую королеву, что угрожало даже революцией.

Тем не менее в начале 1937-го отрекшийся Эдуард VIII все же заключит брак со своей избранницей. Новый король Георг VI, младший брат Эдуарда, присвоит ему титул герцога Виндзорского. В последующие несколько лет герцог Виндзорский с супругой будет много путешествовать по Европе, посетив среди прочих стран и Третий рейх, где лично познакомится с Адольфом Гитлером, что, видимо, и стало основой второй точки зрения по поводу его отречения.

Так или иначе, а после отречения Эдуарда VIII в декабре 1936 года Стенли Болдуин, который на всей этой истории заработал нервный срыв, заявил, что это будет его последняя парламентская сессия и он уйдет в отставку после коронации Георга VI, которая состоится 12 мая 1937 года.

В марте 1937-го умер Остин Чемберлен. В последнее время его отношения с младшим братом разладились. Остин примкнул к клану отступников-тори, возглавляемых Уинстоном Черчиллем, чей интерес от Индии теперь переметнулся к Третьему рейху, на войне с которым он настаивал, к которой готовился и которую уже тогда ожидал.

Можно посчитать это блестящим пророческим предвидением ситуации, если бы не то обстоятельство, что в войне, новой страшной огромной войне Черчилль видел в первую очередь возможность своего возвращения в Кабинет министров. А уже во вторую — национальную или, тем более, мировую необходимость. Он отлично понимал, что в условиях мирного времени и экономического ренессанса, который так или иначе наступал, его способности вряд ли пригодятся новому премьер-министру Невиллу Чемберлену, хотя до этого и пытался подбивать к нему клинья. «Он сам меня нашел, — писал Чемберлен сестре, — и сказал: «Не сердитесь; я назвал вас вьючной лошадью, но послушайте контекст. Это же из «Генриха VI», когда Клиффорд умирает». Я сказал ему позже, что очень благодарен за такие щедрые характеристики, но цитата была из «Ричарда III», а не «Генриха VI»[248].

После отречения Эдуарда VIII Черчилль и Ллойд Джордж («эти два пирата»[249]) объединились, чтобы давить на нового монарха, пугая саботажем в парламентских комитетах. Прознавший про эти интриги Чемберлен немедленно поехал во Дворец, прихватив с собой Джона Саймона, чтобы гарантировать Георгу VI, что «эти бандиты сухими из воды не выйдут». Чемберлен готовился принять на себя «решающую ответственность» на посту премьер-министра теперь уже официально, а не номинально, и чувствовал себя в ответе не только за страну, но и за ее короля.

Ни его великий отец, ни старший брат не могли уже увидеть, как Невилл добьется того, что не вышло у них. «Я не суеверный человек, и действительно я немного задумывался, должен ли я буду когда-нибудь стать премьер-министром. Но когда я думаю об отце и Остине и понимаю, что меньше чем через три месяца между мной и постом премьер-министра уже не будет никаких преград, я задумываюсь, не готовит ли Судьба мне некоторую темную тайну, чтобы продемонстрировать все ее насмешки до конца»[250], — признавался он в письме сестре.