Невинная для грешника

Едим под раскаты грома, а когда от самых вкусных в моей жизни роллов остаются лишь рисовые крошки, Марк нарушает молчание:

– Марта, спроси меня. Я же вижу, что у тебя язык чешется.

Надо же, какой глазастый, а вслух заявляю:

– Понятия не имею, о чём ты, – вытираю губы салфеткой, а в животе приятная тяжесть. Только дышать и активно двигаться сложнее, а мне ещё уборку на цокольном этаже заканчивать.

Ай, ну её, разберусь. Важнее сейчас, что Марк в виду имеет.

– Не притворяйся, что не понимаешь меня, – усмехается и, откинувшись на спинку кресла, вытягивает длинные ноги и жуёт зубочистку. – О Регине.

– А что с ней? Не захворала случаем? – ахаю и в притворном беспокойстве прикладываю ладони к щекам.

– Смешная ты, – улыбается и прищуривается, пряча наглый взгляд за длинными ресницами. – Я тебе сказал, что мы с ней расстались, от тебя никакой реакции.

– А как я должна была отреагировать? – интересуюсь с деланным безразличием и толикой равнодушия. – Ну, расстались и ладно. Это ваша личная жизнь, меня она не касается.

Я пытаюсь спрятать улыбку, но получается плохо – не выходит скрыть радость. Расстались? Это значит, что… что Марк свободен? Это же…

Как это на мою жизнь влияет? И влияет ли?

Марк молчит. Напрягается всем телом, плавно отталкивается и через долю секунды уже стоит в полный рост, над полупустым столом возвышается. Смотрит на меня сверху вниз, глаза широко распахнуты, прожигают насквозь. Губы в тонкую нитку превратились, белеют, а я сжимаюсь под его взглядом как-то вся и разом.

Раз – он оказывается рядом.

Два – Марк зажимает пальцами подлокотники моего кресла.

Три – резким движением поворачивает кресло к себе.

Четыре – наклоняется так близко, что наши носы почти соприкасаются.

Мне тревожно, но это не та тревога, что какое-то отношение к страху имеет. Это что-то другое – волнительное, чего в жизни до этого момента не испытывала. Что-то запретное, тёмное, волнительное. Будоражащее настолько, что пальцы ног поджимаются.

Смотрю в глаза Марка, ощущаю его дыхание на своей коже, а глаза напротив слишком тёмные – зрачок с радужкой сливается, темнота вокруг растекается, засасывает.

– Марта, никогда от меня не убегай, не выслушав, – говорит тем особенным низким голосом, от которого у меня мурашки не только на коже, а ещё и на внутренних органах бегают.

Мой же голос больше похож на звон колокольчика:

– Постараюсь.

– Постарайся, – Марк целует кончик моего носа, а я крепче впиваюсь пальцами в подлокотники. – Домой ты сегодня не едешь.

– Это ещё почему?

– Потому что дождь, глупая. Видела, какой ливень?

– Вообще-то я сегодня в клуб собиралась, с друзьями, – дую губы, украдкой любуясь лицом Марка.

– Ну, если только клуб… сильно хочешь пойти?

– Не знаю… “Звёздное небо” очень хороший клуб…

Что-то в лице Марка меняется, но мне не прочесть его мысли. Он явно чем-то озадачен, хотя и молчит.

– “Звёздное небо” говоришь? Марта, я не очень в судьбу верю, но скажу тебе одну вещь интересную: я сегодня тоже должен был пойти в этот клуб, – тихо смеётся и целует меня в уголок губ. – Но не срослось.

– У меня, похоже, тоже, – указываю рукой на бушующий за спиной Марка ливень и ёжусь от холодного порыва ветра.

Марк хмурится, отходит от меня только затем, чтобы достать из специальной ниши клетчатый плед и вернуться с ним.

– Второе: завтра у тебя выходной? Отлично. До скольки обычно спишь?

– Сплю? Я рано встаю, мне ещё к маме…

– Тогда в восемь выезжаем. Завтра целая куча дел, готовься.

– Ты авторитарный, – замечаю, рассматривая лицо Марка, каждую чёрточку запомнить хочу. – Очень властный.

– Ты даже не представляешь, насколько. А ещё ревнивый.

– К каждому столбу?

– Вероятно, – отвечает после небольшой паузы.

– Марк Романович, это вы мне так встречаться, что ли, предлагаете? – задаю самый важный вопрос, но кажется, если не услышу на него ответ, лопну.

– А на что это похоже? – хитро прищуривается, а я всё-таки делаю то, о чём вот уже, сколько дней мечтала: касаюсь его щеки пальцами, ямочку по контуру обвожу.

– Ну, мало ли…

Взвизгиваю, когда Марк подхватывает меня и поднимает вверх. Так быстро, что только смех из горла и вылетает – радостный и беззаботный. Плед падает на землю, но мне уже совсем не холодно – от Марка волнами тепло исходит.

Марк держит меня под ягодицы, подол платья задирается, но на стыд не остаётся сил – мы целуемся. Всё отходит на второй план, и даже дождь, кажется, стихает.

Глава 26 Марк

Хотите откровение?

Я никогда не спал с девушками в прямом смысле этого слова. Без секса.

Перед ним спал, после тоже, но вот вместо него… никогда.

Марта вырубилась, когда мы смотрели какой-то фильм в кинозале. Я почти сразу звук выключил, на таймер систему поставил, да так и сам уснул, глядя на сопящую и улыбающуюся Марту.

Она забавная. Смешная. Серьёзная. Отчаянно хочет казаться взрослой, самостоятельной, только ей тяжело – это видно. Не вывозит, хоть сама себе в этом признаться боится.

Я немного навёл о ней справки. Аккуратненько и ненавязчиво, чтобы внимания лишнего не привлекать. У Дюймовочки только мать есть, отец умер, а из родни никого.