Невинная для грешника

– Ты странный, – говорит и по щекам меня гладит. Бриться я не люблю, в отпуске могу позволить себе не хвататься за станок каждое утро, и теперь ладони Марты наверняка колет щетина, но она только сильнее наглаживает.

– Что же во мне странного-то?

– Не знаю, – плечами пожимает и улыбается рассеянно. – Ты ведь в Гарварде учился, в таких кругах вертишься, а простой, словно в одном дворе со мной вырос. В тебе совсем нет высокомерия.

– Я не люблю сложности и суету. Во мне много недостатков, но высокомерие – не мой конёк, без меня умельцев хватает.

Я рассказываю Марте, что там, в другой жизни, подрабатывал на заправке и как-то очень быстро начал ценить деньги, которые достаются своим трудом, а не по праву рождения. Не знаю, может быть, я и дурак, но личный доход даёт свободу, папкины же капиталы накладывают слишком много обязательств. А прыгать цирковой собачкой на задних лапках мне не нравится.

– Марк, можно я спрошу? – в глаза заглядывает, ластится котёнком, смущается своего любопытства, а я киваю. – Только если тайна какая-то, то можешь промолчать, не обижусь.

– Марта, меня не так легко обидеть, – целую её в висок, спускаюсь ниже, задеваю жадными губами скулу, кончик носа, краешек губ, подбородок с едва заметной ямочкой.

Не сдерживаюсь, обвожу её языком по контуру, а Марта дышать тяжелее начинает. Знаю, что отвлекаю, но разговаривать-то не хочется, а целоваться – очень даже.

Марта легонько толкает меня в грудь – без злости. Просто, чтобы очертить границу. Ей важно задать вопрос, а я, так уж и быть, постараюсь ответить.

– Ты так мне все мысли путаешь, – смешно нос морщит, смотрит с укоризной, даже пальцем перед носом грозит. – Я хотела узнать, почему у вас с Анфисой Игоревной такие отношения напряжённые. Она ведь твоя мать, а ты… плохо о ней говоришь.

Моя челюсть каменеет. Я отталкиваюсь от подоконника, отхожу к столу и смахиваю белёсую пыль с корпуса кофеварки.

– Кофе будешь?

– Это не ответ, – вздыхает Марта, – но я понимаю тебя. Говорила же, что ты можешь не отвечать. Просто интересно стало. Знаешь, в вашем доме слишком много тайн, хотела хоть с одной разобраться.

Я оборачиваюсь, смотрю на неё через плечо, думаю. Нет, это точно не та история, которой бы хотел с ней поделиться. Потому что грязь, а Марту ею пачкать не хочется.

Сколько мне было, когда узнал, что моя мать – вовсе не светлый ангел, которого я боготворил? Десять? Да уж, не самый лучший возраст, чтобы прощаться с идеалами.

В кармане тихо пиликает телефон, я достаю его, смотрю на экран и победно улыбаюсь.

– Марта, ты хорошо запомнила диагноз своей мамы?

– Да, – удивлённо смотрит на меня, ёрзает на своём “троне”. – Да, у меня и выписки в рюкзаке. Зачем тебе?

– Кофе отменяется, потом в кафешке какой-нибудь выпьем. Поехали.

Меня переполняет энергия, хочется бежать и действовать – обожаю такое состояние.

– Куда? – ошарашенно, но на пол спрыгивает. – Марк, объясни.

– В клинику “Здоровое сердце”, – уже у порога. – Знаешь такую?

– Марк, но как… – Марта торопится за мной, взволнованная, – туда даже на консультацию на год вперёд записываются.

Марта то ли испугана до смерти, то ли счастлива до обморока – так сразу не поймёшь. Глаза горят, щёки пылают, а губы чуть-чуть дрожат.

– Иногда я плюю на свои принципы и самостоятельность и вспоминаю, что моя фамилия Орлов, – обхватываю её худые плечи руками, в глаза себе смотреть заставляю. – Знаешь ли, она многие двери способна открыть. Всё, нет времени, через два часа тебе назначена консультация.

Марта на мгновение замирает, хмурится, словно раздумывает, нормально ли это – принять от меня помощь, воспользоваться привилегией, которая ей вроде как не принадлежит.

Я надеюсь, Марта девочка умная и не станет включать гордость там, где ей совсем нет места.

– Ладно, поехали, – решается Марта и первой выходит за порог.

Уже через полтора часа мы оказываемся у дверей лучшего кардиологического центра страны.

Глава 29 Марк

Спустя примерно полчаса дверь напротив открывается и оттуда выходит ошарашенная Марта. На ходу судорожно запихивает в рюкзак розовую папку с документами, а на щеках румянец.

Я убираю в задний карман телефон, который за время ожидания порядком мне осточертел, и поднимаюсь навстречу.

– Марк, спасибо тебе.

Глаза Марты кажутся огромными и горят. Она молчала всё время, пока шли по широким коридорам клиники, молчала, когда исчезла за дверью кабинета, и только выйдя из него, смогла говорить. Будто отпустили её что-то, что дышать мешало. И теперь это что-то рвётся наружу вместе с улыбкой и эмоциями.

– Да ну, вообще не за что.

Мы спускаемся вниз, Марта украдкой смотрит на меня, а мне мерещится, что любуется. Но стоит повернуться, поймать Марту на горячем, как она отворачивается и делает вид, что её здесь вовсе нет. Чудная какая.

Переплетаю наши пальцы, держу Марту за руку и плевать, если кто-то увидит, узнает меня, решит сфоткать и нос свой в мою жизнь засунет. Марту мне хочется поддерживать, и я буду это делать, ни на что не обращая внимания.