Невинная для Лютого

— Еще раз выкинешь что-то подобное, сломаю шею, — он говорил тихо, но жутко страшно. Жилы примораживались от темноты, что наполняла голос мужчины. — Все будет хорошо, — сказал, наклонившись ко мне, Лютый. — Ребята Макса тоже здесь. Никто нас не тронет без приказа. Верь, пожалуйста, — он отпустил меня. Но лишь на миг. Чтобы поднять на руки и отнести к спальне — своей, той, куда не пускал никого из женщин. Дверь открыл с ноги, занес меня внутрь и поставил в центре, на созвездие вышитое на ковре. Лёша огладил мои плечи широкими мазками ладоней, коснулся теплыми пальцами волос — невесомо-осторожно, вытащил булавки из прически, отбросил их в сторону с некоторой злостью. Металлические шпильки с треском забились под комод.

Кто-то в коридоре сдержанно заговорил, глухие шаги остановились совсем рядом. Щелкнула дверь, перекрывая свет из коридора и оставляя нас одних. В ореоле диодных лампочек по периметру. Муж наклонился к моим губам, потянул пальцами подбородок и прошептал:

— Лина, доиграем спектакль на бис? — а в его глазах, темнее ночи, утопали другие слова. Скрытые. Личные. Но не оброненные. — Позволишь? — Лёша отступил, привычно положил большую ладонь себе на левое плечо, как сигнал, что хочет приблизиться, склонил покорно голову, а потом вдруг вскинул подбородок и тихо-тихо сказал: — Я хочу, чтобы ты жила, — судорожно глотал слова, будто боялся, что его услышат и остановят, — и подарила миру еще одну жизнь. Позволь сохранить две судьбы, Ангел? Потом делай со мной, что хочешь, но его сохрани, умоляю, — он не дождался ответа, подбитым зверем, сломанным жизнью, ступил ближе и уткнулся в мое плечо тяжелым лбом. — Пожалуйста…

Я судорожно втянула воздух и, глотая слёзы, несмело подняла руку, дрожащие пальцы коснулись мужского плеча. Какой же он всё же огромный! Я на фоне Лютого, словно кукла, которую так легко сломать, и в то же время уверена, что этого не произойдёт. Он скорее сломает себя.

Я знала, что этот мужчина вырвет себе сердце, если это поможет нашему малышу, и от понимания этого горло перехватывал спазм. Лютый и сам похож на маленького ребёнка, который в порыве неконтролируемой детской ярости и обиды разбил игрушку, а потом, пытаясь склеить, долго и безудержно рыдал над обломками…

Погладила его по груди, ощущая под пальцами напряжённые до каменного состояния мышцы. Прижала ладонь к солнечном сплетению и, слушая как сильно и быстро бьётся его сердце, тихо ответила:

— Лёша, не сомневайся. Я никому не дам причинить вред нашему ребёнку. И себе. Сделаю всё, что скажет Чех, но… — Подняла глаза и, поймав взгляд Лютого, попросила: — Ты обещай, что он поплатится за всё, что с нами сделал. Ответит за каждую каплю крови, каждую слезинку. Я хочу знать, что оборотню это не сойдёт с рук. Ради этого не жаль ни денег, ни…

Я захлебнулась эмоциям и, покраснев, опустила глаза.

Он приподнял пальцами мой подбородок, безмолвно требуя смотреть на него, и ломано-хрипло сказал:

— Я хочу тебя… — уголки губ метнулись вверх, но резко упали, а муж мотнул головой, — сделать счастливой сегодня, но… только если ты на несколько минут представишь, что рядом не я, а кто-то другой. Тот, кто умеет быть хорошим, нежным, заботливым…

Его пальцы мягко прошлись по волосам, коснулись уха, замерли на шее, потом осторожно спустились к плечу и потянули платье, приоткрывая ключицу. Леша наклонился для поцелуя, но лишь задышал на кожу, обжигая, пробивая все тело электрическим током.

Сердце ёкнуло и зашлось в бешенном стуке, дыхание перехватило, ноги вмиг стали ватными. От захватившей меня паники перед глазами всё потемнело, как вдруг в животе снова ощутилось шевеление.

И всё встало на свои места. Будто некто щёлкнул тумблером, и в ярком свете я увидела со стороны и себя, и Лёшу, и… нас. Подрагивая, взяла большую мужскую ладонь и медленно положила себе на грудь. Замерла, почти не дыша. Я бы не смогла сейчас ни посмотреть на мужчину, ни что-то произнести.

По телу словно пробегали стайки молний, кожа покрылась мурашками, а в груди от одной мысли, что я вот-вот стану женщиной, разливался огонь. Осознанно, решившись на этот шаг… действительно ощущая себя беременной девственницей.

Глава 66. Ангел

Леша шевелил губами, будто говорил что-то себе, уговаривал или ругал, но слова не звучали — исчезали, не родившись. Черное пламя разгоралось в его глазах, когда пальцы осторожно смяли мою грудь, но, будто обжегшись, перебежали к застежке на спине. Муж обошел меня, целуя в плечо и волосы, бесконечно согревая дыханием и невесомыми прикосновениями.

Молния мягко вжикнула, а свадебное платье соскользнуло с плеч и задержалось на моих локтях. Колкий прохладный воздух лег на кожу, покрыл тело бусинками, заставил снова сжаться, но горячие ладони обняли со спины, сбросили неприятное напряжение и, прикоснувшись к животу, потянули меня назад. Ласково, но настойчиво.

Я вжалась всем телом в мужа. Он дышал глубоко и порывисто, но я чувствовала, что осторожничает. Будто идет по натянутой леске над пропастью.