Невинные дела (Худ. Е.А.Шукаев)

Господин Бурман подводит господина Джерарда к своей супруге. Та любезно улыбается и протягивает гостю руку. Гость смущен: что делать? В высшем обществе принято дамам руки целовать. Он не только знает об этом понаслышке, но и видел в иллюстрированных журналах. Нельзя показать себя невежей, но, с другой стороны, принято ли это здесь? Да, к президенту приезжают даже издалека, чтобы пожать руку, но что делать с рукой президентши? Об этом он нигде не читал. Как досадно, что он не подумал заранее, не подготовился, не посоветовался… Но ведь он ехал только к президенту и не мог же знать, что будет допущен также и к руке президентши.

Под конец он все-таки решил, что целование руки было бы недемократично, и с отчаяния так тряхнул руку президентше, что с ее лица на момент сбежала улыбка.

Нельзя сказать, чтобы во время обеда господин Джон Джерард чувствовал себя непринужденно, хотя и президент и президентша ухаживали за ним самым любезным образом, предлагая то одно, то другое блюдо. И Джерард отметил про себя, что обед — самый демократический, никаких изысканных блюд, право же, не богаче, чем у него в семье. И все же, как он ни старался, не чувствовал той свободы, что за кружкой пива в «Жемчужинке», и за это сам злился на себя.

За десертом в комнату вошел уже знакомый Джерарду молодой секретарь президента и что-то прошептал хозяину на ухо. Президент с любезной улыбкой обратился к гостю:

— Ловкий народ — уже пронюхали! Журналисты, видите ли, узнали, что вы у меня, и хотели бы нас сфотографировать. Вы не возражаете?

Джерард был изумлен, потрясен. Что он за особа такая, что журналисты узнали о его визите и так жаждут запечатлеть его?

Боже мой, в столовую ввалились не только журналисты! Три кинооператора крутили ручки своих аппаратов, заходя то анфас, то в профиль, то справа, то слева. Джерард должен был улыбаться, брать из протянутой президентшей вазы виноград и отправлять его в рот, потом по предложению изобретательных операторов гладил по голове мальчика и ласково трепал по щечке президентскую дочку.

Затем мужчины перешли в курительную комнату, закурили сигары — и это тоже было заснято. Наконец президент изъявил желание побеседовать по душам, зачем он, собственно, и пригласил своего гостя. Журналистам было разрешено остаться («Вы не возражаете?» — снова любезно осведомился хозяин у гостя).

Джерард опять-таки был смущен: теперь он говорил для газет, то есть для всего мира. Тщательно подбирая слова, он рассказал президенту, что происходит на заводе и о чем просили передать ему, президенту, лояльные рабочие. Конечно, администрация завода, его хозяева неправы, и этим пользуются коммунисты, чтобы разжечь волнения.

— Но мы, лояльные рабочие, — сказал Джерард, — не согласны с этим. Мы просим оказать нам доверие и поддержку, просим повлиять на несговорчивых промышленников, они сами не понимают, с каким огнем играют. — Разгорячившись, Джерард перестал стесняться и сам остался доволен своей речью. Пожалуй, в газетах она будет выглядеть эффектно. То-то удивятся в Медиане!

— Я с вами вполне согласен, — сказал президент, задумчиво глядя на струйку дыма, поднимающуюся от его сигары. — Да, согласен. Наши свободные предприниматели подчас узко эгоистичны, не понимают общих интересов и этим играют на руку коммунистам. А коммунисты — это просто агенты иностранной державы. Я рад, что наши рабочие понимают это.

(Собственно, Джерард не говорил этого и сейчас, вспомнив о Томе Бейле, хотел было возразить, но, покосившись на записывающих журналистов, согласно кивнул головой.)

— И я готов, — продолжал президент, — оказать рабочим поддержку и против коммунистов и против эгоистичных промышленников. Да, да, мне придется с вашей помощью жестоко побороться с промышленниками. Нельзя допустить, чтобы они ущемляли интересы рабочих. Словом, повторяю, смело рассчитывайте на мою поддержку. Хотя не буду обманывать: борьба трудна — мы живем и работаем в демократической стране и не можем урезывать демократических свобод. Свободные предприниматели действительно свободны, антидемократично было бы мешать частной инициативе. Словом, мои возможности для борьбы с промышленниками довольно ограниченны — рабочие должны понять это и проявить известное терпение и умеренность. Но прошу, господин Джерард, передать вашим товарищам, что душой я целиком на их стороне.

Джерард, смутно понимая, что в споре о зарплате одной души недостаточно, хотел спросить президента, что же все-таки он намерен предпринять, но господин Бурман с таким видом погасил свою сигару, ткнув ее в пепельницу (будто точку поставил), и журналисты так решительно захлопнули свои блокноты, что гость понял: сказано все. Он уже помышлял о том, как поудобнее убраться, когда президент предложил отдохнуть после обеда. Перешли в маленькую гостиную, уселись в глубоких креслах, выпили по чашке черного кофе с бисквитом… Нечего говорить, что все это опять было запечатлено ни на шаг не отстававшими репортерами и кинооператорами.

Наконец Джерард поднялся и стал откланиваться. Но президент задержал его руку в своей: