Невинные убийцы. Как три обычные девушки стали кошмаром для нацистов и героями Второй мировой

Их ждало еще одно испытание: с приходом ночи прожектор на окраине города начал обшаривать поле до самой реки. Трюс распласталась на земле и жестом показала детям сделать то же самое, пока луч не проскользнул мимо них. Все это время ни один из детей не всхлипнул, не кашлянул, не пожаловался – даже маленькая Рози.

Колено, ладонь, колено, ладонь. Трюс до крови стерла себе кожу и знала, что дети испытывают то же самое. И все равно они молчали и ползли вперед. Казалось, прошла целая вечность, но она провела их через мины и дождалась, пока все соберутся вместе. Когда дети оказались в безопасности, включая мальчика, которого она ударила, Трюс почувствовала громадное облегчение. Она свалилась на спину в траве, не заботясь о том, что дети увидят, как она плачет.

Они были почти у цели, но еще не совсем. На секунду Трюс пожалела себя: почему ей приходится делать это одной? Почему нет никого, кто мог бы помочь? Как она оказалась здесь с этими детьми на краю минного поля?

Трюс быстро заставила себя собраться и снова заглянула в карту. Судя по ней, они подошли к лугу, тянувшемуся до реки. Теперь их главной проблемой было время. Поглядев на часы, она увидела, что им придется выждать несколько часов, прежде чем течение позволит им отплыть. Дети совершенно измучились и проголодались. Они словно с цепи сорвались, стоило им добраться до конца минного поля.

Чтобы их развлечь, Трюс начала рассказывать им истории. Она вспомнила все сказки, которые слышала в детстве, и все истории, которые рассказывали в социалистических молодежных клубах. Она рассказывала о привидениях, о героях из своего детства – все то же самое, что нашептывала маленьким двоюродным братьям и сестрам, когда сидела с ними. Трюс говорила до тех пор, пока у нее не сел голос. И все равно время еще не пришло.

Дети не успокаивались. Трюс чувствовала, что теряет над ними контроль. Они хотели есть. Хотели писать. Хотели какать. Хотели вскочить, бегать кругами, играть, снова быть детьми. Забыть об ужасных обстоятельствах их нынешней жизни. Но рядом было минное поле, а за рекой – гарнизон немецких солдат и луч прожектора, выискивающий малейшее движение на реке, готовый в любой момент выхватить из темноты группу еврейских детей, пытающихся сбежать из тисков Третьего рейха.

– Ладно, ребята, – сказала Трюс. – Теперь давайте серьезно. Сейчас мы пойдем к лодке [147].

В конце концов, если их поймают в лодке, это будет ничем не хуже, чем быть пойманными здесь. По крайней мере у них останется шанс уйти на веслах.

Дети немедленно снова начали слушаться. Она без проблем провела их через луг, на котором действительно не было мин. Они уже слышали шелест реки, чувствовали ее запах. Плоскодонная лодка оказалась на оговоренном месте; на дне лежало четыре весла – слишком больших для ее команды.

Велев всем держаться тихо, Трюс по очереди усадила детей в лодку. Она взяла носовой платок, прилагавшийся к ее сестринской форме, и обмотала им уключину, чтобы дубовое весло не скрипело. Ей пришлось пожертвовать самодельной куколкой Рози, чтобы заглушить второе. Потом, зайдя в холодную воду по пояс, она оттолкнула лодку от берега и сама забралась в нее. Старшие мальчики и девочки, сидевшие на веслах, начали грести изо всех сил, но едва они отплыли, как прожекторы начали шарить по воде. Очень скоро один из них осветил их плоскодонку, ослепив Трюс и детей.

Старший мальчик, тот, которого она ударила по лицу, казалось, столетие назад, бросил весло. Он не хотел больше грести.

– Стреляйте, проклятые Гансы! – закричал он, обернувшись на свет [148].

Немцы послушались. Пулеметная очередь ударила мальчику в грудь, отправив его за борт. Падая, он раскачал лодку, и в следующий миг она перевернулась. Дети оказались под водой.

Трюс чувствовала, как они скользят мимо, уносимые сильным течением. Одновременно взвод немецких солдат бросился к берегу, и вода вокруг них вспенилась от пуль. Трюс поплыла к берегу, от которого они только что отчалили; крики детей раздавались у нее в ушах. Она уже была в безопасности, но вдруг развернулась, чтобы посмотреть, не удастся ли кого-нибудь спасти. Течение было быстрым. Тем не менее ей удалось схватить кого-то за руку, после чего она яростно погребла назад. Добравшись до берега и оглянувшись, Трюс поняла, что спасла Рози.

Маленькая девочка хватала ртом воздух. Трюс начала давить ей на живот и на грудь, потом повернула ей голову, чтобы удалить из легких грязную речную воду. Немцы уже плыли на лодках по реке, и она не могла вернуться за другими детьми. Этот эпизод она вытеснила из памяти и старалась больше к нему не возвращаться. Рози была здесь, и ее необходимо было доставить в безопасное место.

Снова через луг, потом через минное поле на четвереньках, мимо ограды из колючей проволоки. Обратно на дорогу, по которой они шли несколько часов назад. Ей пришлось нести Рози на руках; Трюс из последних сил взмолилась, чтобы на ферме, в которую она постучалась, оказались добрые люди – кто-нибудь, кто сжалится над ними.