Невольник (СИ)

Бофур был глупым. Он сам это знал. Не было в нем ни ума, ни той силы духа и тела, что свойственны нормальным гномам. Да и дара хоть к какому-нибудь стоящему ремеслу у него не было. Лишь на флейте научился играть, да выстругивать из деревяшек незатейливые игрушки-потешки для малой ребятни. За которые гномы и ломанного медяка не дали бы. Такие “игрунки” почти каждый мог и сам сделать. А люди - большинство из них, - почитали глупостью тратить монеты на потеху ребенку. Лучше хлеба кусок купить. Больше пользы будет.

Так вот и вышло, что зарабатывал он на жизнь худо-бедно обычным рудокопом. Вначале в гномьих шахтах, но лишь по молодости. Потому как… да потому. Силы в нем особо не было, и работником он был неважнецким. Бофур смирился с унизительным пониманием - другие рудокопы его просто терпели или делали вид, что его не существует. Терпели, потому как у него была сестра.

Ури, так же как и другим девушкам его народа, достались те достоинства, которые не перепали мужчинам. Не только то, что могли дать начало новой жизни. Они видели и чувствовали глубже и сильнее. А еще… а впрочем, об этом никто не должен знать…

Ничего удивительного, что они были главной драгоценностью их народа. Немыслимо, чтобы гномка на людей работала. Даже если морийка - нельзя. Всегда найдется гнусь, желающая позабавиться. Люди своих мало жалеют, а уж чужую да гномку…

Вот и дрожали над ними, прятали…

Для морийцев - везде чужих и не ко двору, - вся жизнь проходила на дороге. А дороги всегда опасны. Что им было делать, чтобы отвести от девочек-девушек и женщин чужие недобрые взоры? Только одно - рядить в мужскую одежду да цеплять ложные бороды. У гномок-то она не росла… так, пушок невесомый понизу лица.

Это благодаря морийцам и пошли среди людского рода сплетни, что женщины-гномы от мужиков неотличимы и уродливы, как не дай валар! Другие-то гномки, живущие среди других Родов, были слишком брезгливы и благоразумны, чтобы являться в людных местах. И потому же морийцев презирали - они “уродавали” своих жен и дочерей, сестёр, не могли обеспечить им хорошей, сытной и безопасной жизни. Позорили их перед людьми…

А мужчина должен и обязан заботиться о женщине, себя не жалеть. Не думать о себе и своей гордости, если ей что грозит. Хоть в лепешку расшибись.

Потому Бофура и терпели. Твердо уверены были, другой работы ему не найти, а у него сестра… жить им на что-то надо. Это было снисхождение до него, Бофура. И никакого уважения, веса в их глазах он не имел. Просто потому, что был не так силен и был… морийцем. И вот это-то было самым главным.

В юности это сильно било. Насмешливые слова, высокомерие других гномов, их многозначительные шутки… что только на лицо он и гож, да сзади неплох. Вот женщиной бы родился, другое дело.

Благо, не трогали его, юнца. Взрослому мужику постыдно недоросля трогать, у которого ни силы, ни умения сдачи дать. Хлебнул Бофур презрения и намешек по молодости, по самое горло “наелся,” а потому и не случилось у него друзей-приятелей среди гномов. Среди нормальных…

Даже став окончательно взрослым, в голове его накрепко засело - в их глазах он хуже некуда.

А вот люди…

Для них он был просто гномом. И довольно охотно брали на работу. Хоть какую. И что тут удивительного, что он окончательно ушел с шахт гномов? Да, в людских платили гораздо меньше, но среди людей-рудокопов было несравнимо уютнее. И хуже них в работе не был. Да и обычаи были добрыми - то общий перекур, то обед, то общие посиделки в таверне за кружкой-другой пива, за счет хозяина шахты. Не каждый день, а раз в седьмицу, когда хозяин деньги старшему над всеми давал. Тот часть денег на общий табак да еду отложит, а остальное поровну разделит. Да, денег почти гроши, зато жить с сестрой можно худо-бедно. И обиды нет. И когда другие в перерыве жрут - ешь со всеми, а не глотаешь голодную слюну. И после работы тебя чуть ли не силком тащут в таверну. И ты сидишь со всеми, пьешь, а вокруг смех, шутки, песни… и ты здесь почитай свой. И просят тебя спеть да сыграть на флейте.

В поселке у шахты людей жилось так хорошо, как нигде. Бофур ни разу не пожалел, что больше не “водится” с гномами. Ему, жалкому морийцу, и здесь хорошо…

А потом шахту закрыли. Тринадцать лет спокойной, почти счастливой жизни, пришёл конец. Большинство рудокопов ушли, потому как работы другой не нашлось. Остались лишь те, кто семьёй обзавелся, да и те подумывали податься в другие края. Так что Бофуру и Ури ничего не оставалось, как тоже собираться в путь-дорогу.

Люди говорят, беда не приходит одна. Ури призналась со слезами, что покуда он был в шахте, она повстречала гнома из Самоцветных Круч. Тот наврал ей с три горы, говорил что тоже устроиться в шахту работать… чуть погодя. Вот налюбуется на ее косы, вот даст она согласие на поцелуй… один-единственный… люба она ему. Красивая. Косы у неё огонь. Заморочил он Ури голову, замуж позвал, а она поверила… решила - любит. Её, морийку, любит!

А потом… а что потом…