Невольники чести

Нет, никак не мог Абросим опоздать на «Юнону». Ведь от Кадьяка, при попутном ветре, всего неделя-полторы плавания до Ситхи, куда, по словам всесильного государева посланника Резанова, должна вскоре отправиться военная экспедиция на шлюпе «Нева», чтобы отбить у восставших индейцев Архангельское заселение и весь архипелаг. Если будет на то Господня воля, Абросим непременно окажется в экспедиции, где, конечно, нужны люди, знающие острова. А кто, окромя его, лучше знает Ситху и окрестности бывшего русского заселения? Значит, непременно попадет Абросим в экспедицию и у него появится надежда встретиться с Айакаханн — замечательной девушкой с огненными волосами. Это к ней, единственной из всех женщин после смерти суженой его Насти, тянется сердце Абросима. О ней одной мечтал он два долгих года, проведенных на Камчатке… И пускай Плотникову неведомо, какая баталия случится на островах, сумеют ли одолеть воинственных колошей русские поселенцы, не о том сейчас его думы. Абросим верит, что обязательно отыщет Подругу Огня. Сердце подсказывает ему, что Айакаханн тоже ждет встречи с ним, что она — жива, что с ней ничего не случилось. Да, их новая встреча с Айакаханн будет прекрасной!

Абросим представил, как навстречу ему рванется любимая, забыв о свойственной индейцам сдержанности, как взметнутся на бегу ее огненные волосы, заслоняя собой весь белый свет…

Мысли эти так захватили Плотникова, что ему почудилось: открой он глаза и — увидит Подругу Огня прямо перед собой. Поддавшись иллюзии, Абросим размежил ресницы, и тут несколько вспышек блеснуло из-за деревьев, окружавших поляну. И прежде чем до Плотникова донесся гром залпа — последний из звуков его земной жизни, — что-то яркое, как волосы Айакаханн, вспыхнуло у него перед глазами. И мир погрузился во тьму.

…Все остальное происходило уже без него. Сраженные выстрелами, упали казаки. Из всего обоза после первого залпа остался в живых только проводник. Раненный в плечо, старик камчадал нашел в себе силы уползти в ивовые заросли, пока люди в лесу перезаряжали ружья. Притаившись в кустарнике, проводник увидел, как те, кто напал на них, дали еще один залп по лежащим обозникам. Потом на поляну, держа оружие на изготовку, вышли несколько бородачей и один немолодой мужчина с лицом гладким, как у юноши. Он показался старику знакомым, да вот не вспомнить с перепугу, где и когда встречались. Этот человек без бороды, которого старик про себя назвал Гололицым, вел себя как хозяин. Когда он говорил, остальные молчали. Никто из нападавших не прикоснулся к тюкам, пока безбородый не осмотрел их и не пошарил в сумках и за пазухами убитых.

Старый камчадал прижал к ране ладонь, не отрывая глаз от Гололицего.

Тот подошел к телу приказчика, неожиданно ударил убитого сапогом, поднял и повесил себе на плечо его сумку, даже не заглянув в нее. Потом сплюнул и отвернулся, словно хотел отойти прочь. Вдруг снова наклонился над телом и рванул с шеи приказчика шнурок. Поднес к глазам добычу, издали похожую на амулет. Сплюнул еще раз и зашвырнул трофей в заросли, где притаился проводник.

То, что случилось потом, еще больше напугало старика. По приказу Гололицего разбойники притащили на поляну охапки валежника, крест-накрест сложили на них мертвецов и подожгли хворост. Огонь набрал силу и озарил поляну, уже начавшую погружаться в вечернюю мглу. Проводник отполз подальше в заросли, продолжая осторожно наблюдать за разбойниками.

«Неужели они будут их есть? Но ведь белые не едят своих людей!»

…Когда-то, в далеком детстве, отец Уягала — шаман родного острожка — рассказывал ему, что есть в тайге оборотни, которые питаются человеческой кровью и поедают тела путников, попавших им в лапы. Уягал слушал отцовские сказки, затаив дыханье, и верил каждому слову. Когда он стал охотником, убедился — таких чудищ в лесу нет. Есть звери, и есть люди. Некоторые из людей сами похожи на зверей, но все же сохраняют человечье обличие. А вот сегодня, много лет спустя, к Уягалу снова вернулись детские страхи. Старому камчадалу показалось, что вот-вот появятся у Гололицего волчьи клыки и он покроется звериной шерстью.

Но не превратились безбородый и его спутники в лесных чудовищ, не стали они есть поверженных врагов… Дождавшись, пока тела почернеют в пламени и по округе поползет сладковатый запах горящей человеческой плоти, Гололицый что-то громко сказал подручным. Те сноровисто навьючили лошадей, подняли ружья убитых и покинули поляну, двигаясь в сторону, обратную той, куда направлялся обоз.

Трясущийся от пережитых страхов и обессиленный от потери крови, Уягал подождал, когда совсем стемнеет и страшный костер начнет затухать, и наконец выбрался из укрытия. Он передвигался сначала ползком, потом на четвереньках, стараясь опираться больше на здоровую левую руку. Простреленное правое плечо кровоточило, но кость, похоже, была не задета.