Невольные записки

Или такая деталь, но уже в «Козлограде» (по-другому Волгоград вообще никто в СИЗО и в зонах не называет): из бараков на этих зонах выгоняют в 7 утра, и в них запрещено заходить до 19 часов. (Только больным при температуре не ниже 38, и то на полчаса перед обедом.) Весь отряд – до 150 человек – находится все ЭТО время в локалке (что-то типа дворика примыкающего в бараку и огороженный решеткой). Сидеть негде. Да и холодно зимой сидеть 12 часов. Так и слоняются каждый день, зимой и летом, по 12 часов в локалках. Работы нет. «Подогреться» из дачек можно только после 19 часов. Хранить продукты можно не более недели со дня получения передачи. Шмон – каждую неделю. Полный. Неиспользованные за неделю продукты отметают.

Об обычных «мелочах» типа БУРа «за нарушение формы одежды» (не застегнутая пуговица на рубашке или бушлате, не чищенные – чем?! – ботинки и т. п.) я уже и не говорю. Многое еще можно было бы рассказать о «приближенной к европейским стандартам» системе российского ГУЛАГа начала XXI века, но, как я уже говорил, пишу только о том, что видел и испытал сам. А отступление о мордовской и козлоградской зонах – только потому, что те детали, о которых здесь написано, упоминают все, кто там побывал.

Так проходит еще два-четыре часа. По двое выдергивают на шмон. На этот раз он еще более тщателен и «беспределен», чем обычно. Ищут затаренные малявы, деньги, «дурь» и т. п. Понимают, что уже не вернешься, не пожалуешься адвокату (с этапа, что ли?), поэтому отметают «внагляк» все, что приглянется. У меня отметать нечего. Денег не везу, а малявы затарил так, что ни один шмонщик не найдет (подробности рассказывать не стану, чтобы не обогащать их опыт). После шмона еще пара часов ожидания и, наконец, выкликают по фамилиям.

Этап

До автозака, который перевезет нас с «Матроски» на «Пресню» (пересыльная тюрьма, расположенная на Красной Пресне), всего 15 шагов. Но успеваем промокнуть насквозь. Дождь вперемешку со снегом, плюс ветер.

Я уже восхищался умением конвоя утрамбовывать людей в автозак. Как мы (34 зека и минимум 40 больших баулов) уместились в одном автозаке и как доехали до Пресни – отдельная песня. Без слов. Их мне не хватает – одни восклицания…

Про свое, почти пятимесячное пребывание на Пресне, о том, чем она отличается от «Матроски», с кем не встречался, как заработал там паховую грыжу и свой первый инфаркт, напишу, если выживу, отдельно.

Этап (продолжение)

На этап с «Пресни» (на Рязань) меня дернули прямо из больнички. После нескольких серьезных приступов подряд (сердце) меня и перевели на больничку. Надо признать, что медсанчасть (больничка) на «Пресне» – самое человеческое место из всех, которые мне встречались в этом ГУИНовском аду. Чисто, у каждого есть своя шконка и, самое главное, отношение медперсонала – как к больным, а не зекам. Из этих, почти человеческих, условий я ушел на этап.

До «Столыпина» нас везет «временный» конвой. 26 июня 2000 года. Жара, духота, раскаленный автозак. Нас, в этой первой партии, 24 человека плюс баулы. Все как обычно. «Столыпин» еще не подошел. Автозак стоит где-то на путях, чуть вдали от перрона. Сюда подадут «Столыпин», нас погрузят, прицепят к пассажирскому поезду и – поехали. Но это потом. А сейчас ждем уже более двух часов. Конвой озверел. Им жарко. Но они – вне автозака, снаружи. А мы – внутри. Двери заперты. Ни щелочки. Стены раскалены, к ним не прикоснуться. Все молчат, сил нет даже переговариваться. Кладу в рот последнюю таблетку валидола. Проходит еще час. «Временный» конвой, понимая, что еще чуть-чуть и им некого будет грузить в «Столыпин», открывает двери автозака. Дышим. Так, наверное, дышат подводники после всплытия.

Наконец – «Столыпин»! Перрона, сами понимаете, нет. Ступеньки на уровне груди. Забрасываем баулы и, «подбадриваемые» дубинками, карабкаемся в вагон. Все остальное – это ощущение кофейного зерна в кофемолке. (Слишком «эстетично» – понимаю. Видимо, подобрать иное, более приземленное, сравнение мне мешает постоянная, навязчивая мечта о чашечке кофе. Даже запах снится.). Тебя просто «несет».

Представьте обычный купейный вагон поезда. Но вместо дверей в купе – решетки. Окон (со стороны купе) нет, а окна в коридоре (проходе) закрашены и забраны решетками. Вот в такое «купе-клетку» нас набивают по 22 человека. Внутри «купе» тоже напоминает обычное. Те же две полки снизу и две сверху. Только между двумя верхними еще одна полка. Таким образом, сверху что-то вроде сплошных нар с отверстием-люком, чтобы пролезть на эти нары. Непонятно, где лучше – внизу или наверху. Везде хуже. Внизу слишком утрамбовано. Но внизу можно «отлить» в полиэтиленовую бутылку или пакет (в туалет конвой водит «по настроению» – два раза в сутки). Внизу нас 15 человек. Плюс баулы. Наверху лежат (сидеть невозможно) семеро. Им чуть свободнее. Но если вдруг захочется, то – большая проблема для всех. Бывалые успокаивают: будет легче. «Легче» наступает не скоро.