Невольные записки

Я уже говорил, что хата – сводчатая, куполообразная. Все стены – под углом к потолку. Поэтому заходить на дальняк нужно очень согнувшись. Почти на карачках. Пардон, но штаны подтягиваем, только выходя из дальняка. Там выпрямиться невозможно.

В «Матроске» люди сидят в среднем по 1,5–3 года, поэтому и «быт» более-менее налажен. Самодельные розетки, вилки, тазы для стирки, канаты для сушки белья, склеенные (клейстером из пережеванного и протертого через платок хлеба) полочки из сигаретных пачек и т. д. и т. п. В транзитке всего этого нет. Здесь сидят от нескольких дней (счастливчики!) до двух-трех месяцев. Поэтому и «быта» (даже в тюремном, камерном понимании) нет. Создавать его не из чего. Не из чего плести канаты, не из чего готовить клейстер (хлеба такой мизер, что, несмотря на его полную несъедобность, он съедается мгновенно и полностью). Баулы, вещи, весь хабар, собранный за долгое время в «Матроске», продукты, которыми на этап греют с общака, – всего этого в транзитном бараке не разрешают и надо оставлять после шмона в каптерке. Каптерщик честно предупреждает, что крысы могут все погрызть. Мои два баула, тщательно собранные и упакованные, почти полностью погрызли. Крысы жрут даже мыло. Особенно жаль книг – загнанные мне с воли УПК, УИК, УК и т. п. сильно попорчены ими.

Вообще, беспредел полный. Жаловаться некому. Администрация прекрасно понимает, что все здесь временные, транзитники, все с часу на час, со дня на день ждут этапа, и писать куда-то (жаловаться) никто не станет. Поэтому для садистских условий и экспериментов полное раздолье. Сомневаюсь, что здесь когда-нибудь бывали комиссии всяких фондов и правозащитных организаций. Описывать детали бессмысленно. Все равно никто не поверит, пока не увидит воочию. Пока не проведет хотя бы час, хотя бы полчаса, 15 минут в этой 54-й хате рязанской пересылки… И это, говорят, еще далеко не самая худшая. В то, о чем рассказывают, о волгоградской, ростовской и других, не верится даже мне. Впрочем, Чекатилы есть не только на воле и не только среди зэков. Уверен, что в штате ГУИНа их намного больше…

…Просыпаюсь от происходящего рядом рамса. Проигравший расплачивается вещами. Он в хате уже давно, более месяца, и ему удалось затащить свои баулы в хату. Идет оценка вещей. Расценки, – по аналогии с ценами ларька на «Матроске» и «на глазок». «Прима» – 2,5–3 рубля, «сахарные» (то есть сигареты с фильтром) – от 6 до 10 рублей. Футболка – «целка» (т. е. ненадеванная) – 15 рублей и т. д., и т. п. Выигравший сам говорит, по какой цене он готов принять в виде части долга ту или иную вещь. Проигравший должен либо согласиться с этой ценой, либо предложить что-то другое, либо… Карточный долг в тюрьме взыскивается очень сурово. На пересылке, в транзитке и на этапе – особенно жестко. Могут и «опустить». Времени ожидать погашения долга нет, – могут дернуть в любую минуту. На дачку в транзитке рассчитывать нечего. Положению проигравшего не позавидуешь.

В данном конкретном случае все обошлось нормально. Проигравший (его долг – около 600 рублей) отдал практически весь свой баул, теплую куртку, шапку и т. п. Непрекращающаяся ни на час игра пошла по новой.

К вечеру вещи проигравшего уже дважды сменили владельца.

В транзитке ничего нет: ни радио, ни газет, ни телевизора, ни книг, ни настольных игр – ничего. 60–70 взрослых мужиков маются по несколько недель, не имея возможности ничем себя занять. Администрация как бы сама подталкивает на «стос» (карты) – их легко затарить, пронести, в конце концов, сделать самим… – и на разборки. Это единственное занятие и развлечение. Хата с любопытством наблюдает за всеми рамсами, разборками, спросами, которые зачастую специально провоцируются для снятия напряжения и развлечения.

С транзитных хат и этапов огромный процент «обиженных». Уверен, что администрации это на руку – новый рычаг давления и пополнение (без того не маленькой) прослойки «дятлов».

Вообще, администрация и работники СИЗО, ИЗ, ИК – интересная категория человеческих особей, которая еще дожидается своего Свифта. Такая концентрация и многообразие психических патологий на отдельно взятый «трудовой коллектив» тема ни для одной докторской диссертации по психиатрии и психологии. Если у меня получится, я попытаюсь высказать свои соображения по этому поводу. Но об этом – как-нибудь позднее… И на свободе… Здоровее буду…

Утро. Около 10 часов. Раскоцываются тормоза, и в хату вкатывается этакий бодрячок-майор.

– Как живем, на что жалуемся?

Оглядывает хату этаким отеческим хозяйским взглядом.

– Немного тесновато, зато (хе-хе) в тесноте да не в обиде. Не дожидаясь ответа, продолжает: «Знаю, знаю (все знает, родимый… все наши беды и проблемы) – с хлебом неважно Пекарня у нас своя (а мы-то, наивные, думали, что из магазина с утра привозят), но пока не все получается. Хлеб – неважный…»

– Вопросы, жалобы есть?

– Когда этап? Надоело уже, сил нету…

– Что с врачом? Лекарств никаких…

– Как бы вещи из каптерки взять?..

– Веник дайте (это я), и забить бы щели в полу: крысы по дубку бегают…