Невольные записки

При этом у него, где-то на Кавказе, свой дом, семья, мать, дочка 13 лет. Нужно знать менталитет мужчины, родившегося и воспитанною на Кавказе, имеющею свою дочку, живущего в семье, в которой трое детей, чтобы понять его неспособность физически причинить зло детям. Украсть, убить, изувечить взрослого мужчину – да! Преступник – да! Но изнасиловать двух девочек, насиловать их поочередно в одной квартире (где еще и постоянно находится маленький мальчик) – маловероятно. Хотя черт его знает…

Но передо мной результаты экспертизы: обе девочки – девственны! Никаких следов «возможного» полового акта или иных физических действий (ссадины, царапины и т. д. и т. п.) не обнаружено. За все это время (несколько дней) ни подружкам в школе, ни друг другу они ничего не говорили и не жаловались. Мальчик тоже ничего не видел и не слышал. И только «после приезда мамы они поделились постигшим их насилием»… Причем обе утверждают (вернее, утверждает их мать), что половой акт носил «законченный характер» Эксперт говорит о «возможности проведения законченного полового акта без нарушения девственности».

Я опускаю массу деталей, несуразностей, нестыковок во времени, в показаниях самих пострадавших. Опускаю массу безответных вопросов – почему, если он действительно все это совершил, он остался на месте, никуда не сорвался? Почему готовил обеды, отправлял детей в школу? Интересно другое. Передо мной акт второй экспертизы – экспертизы полового члена «насильника»… «Обнаружено пять (!!!) инородных предметов (диаметром от I до 1,5 см) под кожей вокруг головки члена». В состоянии «полуэрекции» (?!) размер составляет… и т. п.

Многие могут не понять, что это такое. Объясняю: некоторые мужики для вящей половой привлекательности и неотразимости вводят под кожу члена от одного-двух до пяти-шести «шаров». В камерах и на зонах явление довольно распространенное. Из пластика (зубной щетки, оргстекла и т. п.) вытачивают шарики (не стану описывать технологию), надрезается кожица на члене и в разрез вводятся эти шарики. Когда все заживает, зрелище довольно впечатляющее.

Короче, Леон (простите за натурализм) демонстрирует свой «инструмент». Это – нечто. Лука Мудищев может идти на пенсию. Таким «инструментом» ишака разорвать можно. Как при таких достоинствах можно совершить «законченный полноценный половой акт», с насилием, без «каких-либо ссадин, потертостей, царапин и без нарушения девственной плевы» у 12– и 14-летней девочек, остается тайной. Вот этой-то «честной» экспертизы своего члена и добивался Леон своей голодовкой.

О том, в чем его обвиняют и за что осудили, знают его мать, сестра, жена и дочка. Семья разрушена. И если до своего ареста, до этого обвинения он практически «завязал» (собирался купить квартиру в Подмосковье, вызвать жену и дочку, решил вопрос о школе, в которую она пойдет и т. д.), то теперь… Одна мечта, одна цель – доказать, что он не совершал этого (именно этого!) преступления, выйти, добраться до следователя и экспертов, до судьи, осудившего его «по беспределу».

Думаю, что доберется.

А что ему еще остается? Он не старый, физически очень крепкий… Рано или поздно выйдет. Без жилья, денег, семьи, без будущего. С одной целью – отомстить…

Алексей

Я встретился с ним уже в зоне. Глубокий старик 65 лет, которому на вид можно дать все 80. Тихий, незаметный, никому не мешающий, с провинциальной крестьянской врожденной тактичностью. Он подошел ко мне, долго мялся, не зная, как начать разговор. Потом куда-то отошел, с кем-то пошептался и принес фаныч с чифиром. Он не чифирит. Я – практически тоже… Но чифир – это уважение, приглашение к разговору, повод «неформально» пообщаться. Дачек, писем он не получает. Значит, «замутку» для чифира одолжил у кого-то из земляков. Я понимаю, что ему непросто было «собраться с духом и потревожить занятого человека».

– Леонидыч, ты извини, если побеспокоил, но когда будет время, удели 10 минут…

Сели, чифирнули, поговорили…

Вот его история. (Я просто цитирую приговор, переводя его на нормальный человеческий язык.)

Жил в одной из деревень под Рязанью. Жена умерла давно. Дочка замужем, живет отдельно, видятся редко. Более 35 лет крутил баранку по району. Ушел на нищенскую пенсию по болезни. Свое хозяйство – огородик. Столярничал, плотничал. Свой домик, который построил его отец. Алексей его подновил, подремонтировал, жил в нем один. Никому ни в чем не отказывал, помогал соседям. Обычная нелегкая неторопливая жизнь одинокого старика, доживающего в деревне, в которой родился, вырос, прожил всю жизнь.