Невообразимое

Он склонил голову.

– Когда она умерла?

– Полгода назад. И я покинула Индиану.

Он посмотрел на меня и едва слышно хмыкнул.

– Ты жалеешь об этом? – спросил он.

Я задумалась, опустила взгляд и ответила:

– Думаю, да.

Он сжал губы.

– Она никогда не понимала меня, не хотела меня, – сказала я.

– Вряд ли.

– Правда. И это не сочувствия ради. Ей было сорок два, и я была незапланированной

беременностью. Меня растила старшая сестра Кэролайн, которая рыдала на похоронах, – я

замолчала. – Жизнью мамы была церковь, а тут еще и дети с нашим отцом. Она рожала

каждые два года с двадцати двух. Когда она подумала, что хватит, она родила братьев–

близнецов Эндрю и Майкла, ей тогда было тридцать четыре. Через восемь лет, за девять

дней до вазэктомии отца она узнала, что беременна мной. Это наказание за вазэктомию.

Он ухмыльнулся.

– Ходили слухи, что она отдала меня Кэролайн в день, когда я родилась, и сказала:

«Это твоя». Я общалась с ней как с дальней бабушкой. Я пыталась получить ее внимание,

но мне не нравилось ходить в церковь.

– Почему?

Я пожала плечами и задумалась. Я никогда не понимала, что мама видела в Боге. Он

не спас моего дядю Берти от рака легких. Он не спас моего любимого кота от машины, и

он не позволял Кэролайн забеременеть, хотя она так этого хотела.

– Может, потому что мама все время была там, и церковь для нее была выше семьи.

Она говорила, что работа Бога не закончена. Но, как оказалось, от этого у нее случился

сердечный приступ.

Он улыбнулся мне без жалости, и я была благодарна за это.

– Ладно, – сказала я, вскинув руки, – хватит сессий психиатра на сегодня.

Он вскинул бровь, и я потянула за край футболки.

– Скажу в последний раз… мне очень жаль, что я подорвала твою веру в меня. Мне

нравится быть с тобой, и я не хочу, чтобы между нами были плохие чувства, – честно

сказала я.

– Мне тоже нравится с тобой, – он смотрел на меня еще миг, а потом повернулся к

радару.

– Я могу задать вопрос?

– Да, – сказал он.

– Ты целовал кого–то после смерти Джейн?

– Да, – ответил он без колебаний.

Я кивнула.

– Хочешь знать что–то еще?

Я покачала головой.

Он склонился, его лицо оказалось рядом с моим.

– Это тебя тревожит? – он прищурился. – Думала, ты была первой, кого я захотел

поцеловать, за четыре года?

Я застыла. Похоже, наши мысли совпали, но я не хотела делать первый шаг.

– Нет, – прошептала я. – Но, если на то пошло, почему ты так отреагировал в

Бангкоке?

Он отвел взгляд на миг.

– Чувства застали врасплох. Между нами иначе, и ты – первая женщина, с которой я

хотел проводить время.

Я ощущала его дыхание на своей коже.

– Почему?

Он задумался на миг.

– Я ценю то, что ты сделала со своей жизнью, и твое желание увидеть мир.

Перебраться в чужой город с ограниченными удобствами – сложно для девушки из

маленького города. И я восхищен тем, что ты делаешь для своих учеников, и как ты

светишься, когда говоришь о работе с ними. Я вижу, что ты благодарна своей жизни.

Его слова меня тронули. Я сглотнула.

– Тебе повезло, что я тут еще на пару недель.

– Да, повезло, – сказал он и отклонился на спинку. – А ты? Как у тебя с мужчинами?

Я издала смешок.

– Это исцелит твою бессонницу. Ты не хочешь знать.

– Хочу, раз спросил.

Я сделала глоток из бутылки и ответила:

– Нечего толком рассказывать. Серьезные отношения были только в колледже. Я

встречалась полтора года. Даже домой не о чем написать, – я пожала плечами. – Я была

занята.

– Кто порвал отношения? Ты или парень?

– Я.

– Почему? – спросил он.

– Это было не то. Мы не говорили серьезно о браке, мы были очень разными. И

будущее видели по–разному. Он не был плохим, но не для меня. Он хотел путешествовать

только по футбольным стадионам.

– Стадионам? – он вытянул ноги и снова улыбнулся, в этот раз любопытнее,

потягивая пиво.

– Мы не подходили. Его девушка должна была родить ему трех детей, печь сладости

и заниматься скрапбукингом. Я не подходила.

– Потому ты переехала? Чтобы быть подальше от таких?

– Я никогда не хотела быть в Индиане. Смерть матери и потеря работы стали

катализаторами. Меня не удерживало ничего, кроме меня и, может, Кэролайн. Мы были

очень близки.

– Ты об этой сестре говорила?

– Да. Она мне как мама, было сложно оставить ее, но только из–за нее я оставалась

там так долго. И она всегда хотела для меня счастья, а там я счастлива не была.

– Почему?

– Сложно сказать, – я пожала плечами и задумалась. Просто меня ничто там не

привлекало. На бумаге моя жизнь казалась хорошей. Я не бедствовала, любила работу и

учеников, но я всегда была не на месте. Словно выжидала, пока меня отправят туда, где

люди не будут закатывать глаза от моего любопытства и желания увидеть новое и

встретить новых людей. Но я была практичной, у меня почти не было денег, чтобы

утолять любопытство. И я подавляла энтузиазм, не высовывалась, пока не пришло время

последовать за мечтами. – Может, «счастлива» не лучшее слово, – сказала я. – Мне не

было там удобно. И я поняла, переехав в Таиланд, что я бежала к чему–то, а не убежала от

чего–то. Ты что–нибудь понимаешь?

Он кивнул.

– Индиана – не плохое место. Я выросла в хорошем обществе. Там все еще важны