Невозможная библиотека

«Ему не нравится моё платье. А отворачивается он, чтобы я не видела, как он хихикает».

К станции подъехал свуп.

Поезд двигался куда тише, чем ожидала Кара: подвешенный к трассе снизу, он свистел, точно ветер в тоннеле. Семь отдельных повозок – Запад называл их «вагонами», – соединялись металлическими штырями. Они действительно были красного цвета – не такие яркие, как моделька Бетани, но в самом деле с золотой каймой. Вагоны были немного разной длины, но даже для самого короткого потребовалось бы не меньше десятка лошадей, чтобы везти его по дороге. В многочисленных окнах свупа виднелись прижатые к стёклам лица. Сафи и Тафф, повинуясь какому-то непонятному порыву, тут же принялись им махать.

– Ну что, давайте прощаться? – сказал Запад, по очереди обнимая каждого из детей своими тощими руками. – Мне не терпится познакомиться с вашим папой. С вашим настоящим папой.

– Да, мне бы тоже этого хотелось, – сказала Кара.

Он ущипнул её за щёку и подтолкнул Сафи с Таффом в очередь пассажиров, движущуюся на посадку. Кара услышала, как Тафф буркнул:

– А Кара как же?

Их голоса уже удалялись.

– Она вас догонит! – сказал Запад.

– А чего она сразу с нами не идёт?

– Ну что ты как маленький? – сказала Сафи. – Вообще, что ль, ничего не понимаешь?

Кара обернулась к Лукасу. После Гильдефройда тот был непривычно молчалив. Каре казалось, что какая-то его часть осталась там, в этом проклятом месте, и её это огорчало.

– Береги себя! – сказала Кара, крепко его обнимая. – Не забывай, у Тимофа Клэна папины воспоминания тоже сохранились. Он тебя помнит по Де-Норану. Не попадайся ему на глаза!

Она чуть отодвинулась. Лицо Лукаса было близко-близко, и на какой-то миг у Кары засосало под ложечкой: ей показалось, что он её вот-вот поцелует.

Но вместо этого он сказал:

– Не делай этого. Это слишком опасно.

– Это мой папа.

– Вот именно. Думаешь, он сам бы хотел этого? Чтобы его дети рисковали жизнью, спасая его?

– Дело же не только в нём. А как же все те девочки? Тимоф Клэн же собирается их убить!

– Да, я знаю, – сказал Лукас и покачал головой так, будто его самого смущало то, что он говорит. – Я и не говорю, что Тимоф Клэн хороший человек. Он плохой. Но, возможно, он необходим. Ведь Риготт собирает армию злых ведьм. А Тимоф Клэн, несмотря на все своих недостатки, на ведьм охотится. Он может её остановить.

Сверху донёсся свисток. Последним пассажирам следовало поторопиться.

– Мне просто не верится, что ты такое говоришь, – сказала Кара.

– Ты же видела, что случилось с Гильдефройдом. А если бы Тимоф Клэн явился сюда вовремя? Он мог бы спасти этих людей!

– Как? Выпустил бы ночных искателей и увёз прочь толпу ни в чём не повинных девочек только за то, что они способны владеть магией?

– Не все они невинны, Кара! О чём я и толкую.

– Получается, с плохими и с хорошими надо обращаться одинаково, да? Ты действительно так думаешь? Что всех ведьм надо посадить в клетку и убить, да?

– Да нет, конечно! – Лукас стиснул голову руками. – Но хорошего варианта тут всё равно нет, а то, что он делает, возможно, спасёт больше жизней, чем погубит.

– Остановить надо Риготт! – воскликнула Кара. – И нет, Тимоф Клэн – не спасение. Если ему позволить казнить невинных, он станет приобретать всё большее влияние. И скоро будут казнить уже не только тех девочек, у которых есть дар, а просто любую девочку, которая хоть чем-то отличается от других. Лоно возродится, и весь Сентиум станет просто вторым Де-Нораном.

– Откуда ты знаешь? Может быть, Тимоф Клэн вообще единственный, кто способен остановить ведьм! Ты лишилась своего могущества, Кара. Вексари больше нет. Всякий, кто использует гримуар, становится злым. И если ты вернёшь папу и Тимофа Клэна не станет… кто же тогда останется?

Раздался второй свисток.

– Найди его! – сказала Кара. – Мне нужно будет знать, где он, когда придёт время.

Лукас долго колебался, но наконец всё же кивнул.

– Я сделаю всё, как обещал, – сказал он. – Но ты просто спроси себя: а вдруг ты ошибаешься? Вдруг возвращение твоего папы в конце концов погубит куда больше людей, чем спасёт?

Свуп свистнул ещё раз, на этот раз длиннее. Это был последний сигнал.

– Тенепляску береги, – сказала Кара.

И помчалась наверх. Когда она входила в вагон, щёки у неё были мокрые от слёз.