Невозможная музыка

Всегда выходило так, что не подраться было совершенно невозможно. А самым поразительным было то, что ему и маму удавалось убедить в этой невозможности. Она всегда ему верила. А он ей. Если она скажет, что Лилька виновата, значит, так и есть.

Она распахнула дверь, но не вскрикнула и не заплакала, а беспомощно заскулила и прижалась к нему лицом.

— Мама, — прошептал он, прижав ее голову. — Ну, все. Я здесь.

Обоим было понятно, что это далеко не "все", что ничего еще не кончается. Но и то, что теперь станет хоть чуточку легче, тоже было ясно. Теперь обоим было за кого держаться, когда сил совсем не станет.

Продолжая прижимать к себе, Саша провел ее в комнату, и усадил на старый диван, доставшийся им в наследство. Кабинетный рояль, купленный Игорем с рук после годового контракта с Германией, блестящим орехом отражал оранжевое солнце.

"Сожгу его к чертовой матери!" — подумал Саша, подхватив разлившийся по полированной крышке огонь, и, наконец, ощутил в себе ту самую ярость, которую никак не мог распалить.

— Где он? — почему-то в этот момент он думал только об Игоре.

Она мотнула головой:

— Не знаю. Ушел.

Не трудно было догадаться, куда ушел Игорь, но трудно было проговорить это вслух. "Лилька приняла его, раз он не вернулся сюда. Значит, это — не случайность", — Саша продолжал поглаживать гладкие волосы матери и неожиданно вспомнил, как Лилька сравнивала их со струями дождя. Ее столько было в их жизни, что выкорчевывать придется годами.

— Я схожу к ним, — сказал Саша.

Не поднимая головы, мама спросила:

— Зачем? Прости, пожалуйста, но неужели ты думаешь, что я хочу его вернуть?

— Не думаю, — прислушавшись к себе, отозвался Саша. — Но я же должен хотя бы в морду ему дать!

— Не надо.

— Что значит — не надо?! Меня же разорвет от злости!

Оторвавшись от его груди, она посмотрела на него умоляюще:

— Он ведь тоже может тебя ударить…

— Со мной он ничего не сделает.

Уже произнеся эти слова, Саша понял, что так — не по правилам. Нельзя затевать драку, заранее зная, чья возьмет. "Но я просто обязан, хотя бы раз ему врезать!" — он уговаривал сам себя и просил разрешения, но пока не давал его.

— Как получится, — он сглотнул кипящую слюну. — Когда… Когда это… случилось? Ты ведь не сразу мне позвонила?

Она виновато улыбнулась:

— На другой день. Прости, пожалуйста, дольше я не выдержала.

— И не надо было.

Кончиками указательных пальцев Саша разгладил темную тяжесть у нее под глазами. Три месяца назад его мать была совсем молодой, мужчины шеи сворачивали, оглядываясь ей вслед. И поглядывали на Сашу с завистью, принимая его совсем не за сына…

Сволочь! — подумал он об Игоре. — Чего ему не хватало? Я прекраснее женщины и не видел".

— Все пройдет, — Саша улыбнулся, надеясь, что это вышло натурально. — Ну, его к черту! И ее тоже… Я уже все разузнал: если мы продадим этот дом, точно хватит на однокомнатную в Питере. Не в центре, конечно, но там же метро. Я и сейчас на окраине снимаю, ничего…

Она встрепенулась, и глаза у нее стали испуганными:

— Ты собираешься продать дом?

— А что нам здесь делать? — он напрягся, предугадав ее сопротивление.

Взгляд ее растерянно заметался:

— Но ведь… Но если он вернется… Ведь только сюда. Он не найдет нас!

Саша вскочил:

— Ты же только что сказала, что не собираешься возвращать его!

Несколько секунд мать смотрела на него, не понимая, потом прижала к лицу узкую руку:

— Господи… Да я не о нем. Я о твоем отце.

— Об отце? — теперь растерялся он и не сразу подобрал слова. — Мам, но это уже… Да ты о чем вообще говоришь?! Столько лет прошло! Сколько?

Голос ее затвердел:

— Я не считала.

— Мам… Он не вернется. Поверь мне. Этого не будет.

Она посмотрела на него отстраненно:

— Прости, пожалуйста, но этого ты не знаешь.

— Может, и знаю.

Перед глазами у него промелькнула площадь перед церковью в Ордруфе, и холодные глаза того, кто предпочел быть господином Бёмом…

— Он давно вернулся бы, если б хотел.

— Если б мог, — произнесла она с нажимом.

— Всегда можно добиться того, чего по-настоящему хочешь! Ты сама мне так говорила.

Длинные волосы слабо качнулись:

— Не всегда. Как оказалось…

Лилька промелькнула между ними последним лучом, и в комнате сразу потемнело.

— Не всегда, — согласился Саша. — Знаешь, что мы сделаем? Мы сообщим новым хозяевам наш питерский адрес, когда он у нас появится. На случай, если…. Если чудеса случаются.

Она с облегчением улыбнулась:

— Хорошо.

Демонстративно переведя дух, Саша спросил:

— Что сегодня на ужин? Ты ведь ждала меня?

— Ну, конечно! — мать живо поднялась. — У меня картофельные ватрушки с рыбой.

— Обожаю! — Саша немного помедлил. — Я и не знал, что ты все еще ждешь его…

— Я ведь еще жива, — отозвалась она.

Шагнув к двери, он быстро проговорил:

— Ты разогревай пока. Я все же схожу к ней. К ним. А то я спокойно есть не смогу.

Ей удалось рассмеяться:

— А драться на голодный желудок сможешь?

Этот деланный смех отозвался в нем пронзительной жалостью: "Бедная моя…" Саша попытался удержать в себе эту жалость, из которой, как ни странно, сочилась та сила, что была необходима ему сейчас.