Невозможная загадка

Но они оба знали, что времени нет. Им удалось найти место для свёртков с разноцветными порошками, они втиснули их между стеклянными банками с семенами и янтарными жидкостями, в которых хранились фрукты, жуки и грибы. Когда не осталось места для стеклянных пузырьков, мешков и пакетов, которые они накупили, Джонс и Руби рассовали их по кастрюлям, сковородкам и кружкам. Все дорогие зелья аккуратно разместили в деревянной подставке, которую Мэйтланд сделал над столешницей. Она висела на трёх крючках, и у каждого пузырька было своё место.

– Надеюсь, ты доволен, что ей наконец нашлось применение, – сказал Джонс Мэйтланду, который витал в углу, как привидение. Но тот не ответил ни слова.

Самый крупный багаж – серебряная клетка для скакка, как говорилось в инструкции, складывалась, так что её уместили в узкую щель между другими вещами.

Оставались ещё две картонные коробки с покупками, на которые Джонс глядел, покачивая головой.

– Придётся оставить их. Фургон забит под завязку. Удивительно, как он не лопнул.

Руби щёлкнула пальцами.

– Я знаю, как мы их уместим, – с этими словами она вернулась в дом, а Джонс сел передохнуть.

Знакомые запахи моторного масла и терпкие ароматы банок с их содержимым напомнили ему охотничьи вылазки, на которые он ходил вместе с мастером. Джонс иногда с содроганием представлял себе, что Мэйтланд наблюдает за ним и недовольно качает головой, глядя на его образ жизни. Теперь он знал, что предчувствия не обманули его: мастер действительно был сильно разочарован.

– Я старался, как мог, ради твоего одобрения, – сказал он, глядя на Мэйтланда. – Я любил тебя, как отца. Я знаю, в твоей строгости отражалась доброта, потому что ты желал мне успеха. Думаю, ты тоже любил меня. Вообще-то, я уверен, что любил, иначе ты не обрёк бы себя на прозябание между жизнью и смертью.

Он ждал, что Мэйтланд выкрикнет очередную брань или презрительно рассмеётся. Но он молчал, и Джонс почувствовал в себе смелость продолжить:

– Мне ничего не остаётся, как отправиться в Грейт-Уолсингем, а ты знаешь, чем это кончится. – Он замолчал, сглотнул ком в горле и задумался. – Я рад, что ты здесь. Лучшего попутчика и придумать нельзя. Я сделаю всё, что от меня зависит, сэр, потому что хочу оставить наследие для тебя. И хочу вернуться живым, чтобы жить с родителями и делать то, что делают обычные мальчики, даже если ты не понимаешь этого. Человек должен быть тем, кем он хочет. Другого пути нет, иначе это предательство по отношению к себе и к той жизни, ради которой ты был создан. – У него пересохло горло, и он снова с трудом сглотнул. – Руби права, понимаешь, мы поможем друг другу получить то, что нам нужно, если будем сотрудничать. Возможно, тогда ты будешь гордиться мной, как и хотел.

Джонс потупился, и голос его осёкся, но он тут же поднял глаза, чтобы проверить, там ли его мастер, – и увидел лицо Мэйтланда прямо перед собой. Он отшатнулся в испуге. Взгляд мастера прожигал его огнём.

– Хорошо, – произнёс он глухо, едва слышно. – Ты разгадаешь тайну, а я отправлюсь туда, где мне полагается быть. А если ты потерпишь поражение, ты всё равно окажешься там вместе со мной, – Мэйтланд ухмыльнулся. – Позови, когда я понадоблюсь, и я постараюсь помочь.

С этими словами он исчез, будто кто-то сдул его из этого мира. Джонс почувствовал, как тяжёлый груз свалился с его плеч. Он не только нашёл в себе смелость уговорить Мэйтланда, он вспомнил, как это приятно, когда твой мастер гордится тобой. Теперь ехать в Грейт-Уолсингем не так страшно, раз в любой момент можно вызвать мастера, и в его сердце затеплилась надежда.

– Ты в порядке? – Джонс поднял глаза и увидел Руби с охапкой пальто и курток в руках.

– Мэйтланд поможет нам, – сказал он.

– Прекрасно. – Руби бросила одежду на стол. – Мне не терпится поработать с ним. И уверена, он бы сказал обо мне то же самое, – она подняла брови и улыбнулась. – А пока давай разложим оставшиеся вещи по этим бездонным карманам.

– Хорошо придумано, – сказал Джонс, а Руби театрально раскланялась.

Когда они наполнили карманы и уложили все вещи до последней, фургон загромоздила целая гора пальто и курток.

– Я знаю, что делать, – сказал Джонс, он порылся в шкафчиках и достал стеклянную банку с красноватым порошком и ещё одну – с чёрным. Открутив крышки, он взял щепотку красного порошка и посыпал одно из пальто, затем сделал то же самое с чёрным порошком. В ту же секунду пальто съёжилось до кукольного размера.

– Особый уменьшающий грибной порошок Мэйтланда, – сказал он, поднимая крошечное пальто. – Уменьшает всё в шестнадцать раз, если смешать оба порошка. Чтобы вернуть прежний размер, достаточно поменять порядок порошков.

– Уверена, для этого есть заклинание, – сказала Руби, её план использовать куртки с бездонными карманами несколько утратил блеск, когда Джонс улучшил его. – И это совершенно непрактично. Смотри, какие банки огромные.

– Возможно, – сказал Джонс, укладывая крошечную куртку на столешницу. – Но нельзя во всём полагаться на магию.

– Потому что это опасно, я знаю, – вздохнула Руби.