Невозможно в это поверить, но…

— Жестко сказал, Александр, но правдиво. Не разлюбишь Анастасию?

— Два месяца назад, я бы не задумывался ни на минуту, постарался бы быстрее ее затащить в постель. А потом будь, что будет. А сейчас я окружающий мир воспринимаю по-иному.

— Александр, я сейчас скажу страшные слова, не прими их превратно. Я благодарен тому, турецкому, осколку, угодившему тебе в голову. Он смог встряхнуть мозги в твоей буйной головушке и поставить их на правильное место. Это не только я заметил, но и твоя мать и сестра. А профессор Санаев, вообще хотел тебя исследовать, но я запретил.

— Представляю себя на месте подопытной белой крысы.

— Еще хочу сказать, тебе сын, что выбрать спутницу жизни очень нелегко, это делается один раз и навсегда.

— Как у тебя с мамой?

— О, это интересная и романтическая история. Разве мама тебе не все рассказала?

— Хотел бы услышать историю от тебя.

— Ну, о моем участии в войне с турками ты все знаешь, я тебе неоднократно все подробнейшим образом излагал, а вот обстоятельства нашего с мамой знакомства услышишь впервые.

Я — молодой полковник, командир артиллерийского полка, был призван ко двору по случаю награждения орденом Екатерины І степени. Если откровенно говорить, то даже не предполагал, что буду удостоен такой чести, ведь я тогда в горах Кавказа очень прямо указал мужу императрицы направление, по которому ему следует удалиться подальше из театра боевых действий. Подумать только, этот нелюдь, не блиставший умом, заставил командующего армией генерал-лейтенанта Григорьева бросить в атаку несколько пехотных полков на укрепленные позиции турок, даже не озаботившись артиллерийской поддержкой. Григорьев не смог противиться воле мужа императрицы, честно говоря, испугался за свою дальнейшую карьеру. Наших солдат турки расстреливали на все лады. Я самовольно сменил огневые позиции полка и организовал артиллерийскую завесу, нанеся мощный налет на позиции турок. Благодаря этому жалкие остатки полков смогли вернуться на исходные позиции, потеряв при этом две трети личного состава. Потом еще сутки я прикрывал огнем наших санитаров, выносивших с поля боя наших раненых и убитых.

Генерал Григорьев провел в штабе разбор данного происшествия в присутствии мужа императрицы, отметил, что я правильно действовал в сложной обстановке. Собственно, благодаря мне многие солдаты и офицеры брошенных на убой пехотных полков остались живы. Сергееву слова Григорьева очень не понравились, он с такой пренебрежительной улыбочкой заявил, что солдаты нашей страны должны умирать во славу Отечества. Я не удержался, вспылил, и четко объяснил, какие ошибки были допущены Сергеевым. Прямо в глаза сказал ему, что с его унтер-офицерским мышлением в войсках делать нечего, а потом послал его по-матушке, прямиком в столицу. Надо было видеть лицо Сергеева, оно сделалось красным и очень злобным, но он не посмел мне перечить, так как видел, что все офицеры штаба на моей стороне, и осложнять ситуацию он не стал. Хлопнув дверью, убрался из войск.

Еще два месяца мы успешно громили турецкие части, захватили обширные территории. Когда, казалось бы, еще одно усилие и мы разгромим всю кавказскую группировку турок, последовал приказ прекратить боевые действия, поскольку султан запросил мира, и наша императрица Маргарита ІІ подписала мирный договор. Все радовались окончанию войны и я в том числе, ведь на всех участников посыпались заслуженные награды. Григорьев написал на меня представление на Екатерину І степени, предыдущие две у меня уже были, и тоже за эту кампанию. Первую степень ордена Екатерины обычно вручала лично императрица, потому меня вызвали в столицу.

В Москве надо мной взяла шефство молоденькая фрейлина императрицы баронесса Суздалова Серафима Потаповна, получив в Генеральном штабе данные на полного кавалера ордена Екатерины. Ведь ранее я в свете не бывал и к тамошним манерам не привычен. Большую часть жизни я провел в войсках и походах, а здесь палаты, пышно разодетые придворные. Надо соответствовать. Вот поэтому посильную помощь мне оказывала Серафима Потаповна. Она помогла мне найти нормального портного, который пошил мне отличный парадный мундир.

В этом мундире и при всех орденах, а их у меня было предостаточно, поскольку никогда труса не праздновал, я прибыл на церемонию награждения. Очаровательная Маргарита ІІ приколола мне орден и неожиданно вручила погоны

генерал-майора. О повышении в чине мне никто не говорил. Я как положено, громко рявкнул — служу престолу и Отечеству, вызвав добрую улыбку у императрицы. Надо сказать, ее муж стоял среди придворных и не пытался сопровождать супругу, хотя по статусу был обязан это делать. Церемония награждения продлилась почти час, а потом императрица давала бал в честь победы над Турцией.