Невозможно в это поверить, но…

Одиннадцать крупных груженых «под завязку» пароходов выходили из гавани Керчи. На транспорте «Казак» покидал родные берега и я. В море караван судов взяли под охрану пятнадцать миноносцев, окружив со всех сторон, как заботливые слоны своих слонят. Трюмы нашего «Казака» были загружены до самого верха, в основном минами и обмундированием. Поскольку на грузовом пароходе каюты отсутствуют, моряки помогли нам установить палатки прямо на палубе, получился плавучий палаточный городок. Перед отплытием капитан-лейтенант Владимиров провел нам подробный инструктаж, объяснил, что можно делать на судне и что категорически запрещается. Он в своем праве, на судне он второй после Бога.

«Казак» основательно вооружили, установив восемь автоматических орудий Орехова. Простые в использовании, скорострельные и неприхотливые в обслуживании орудия внушали надежду, что мы сможем отбиться от вражеских самолетов, если они вдруг решат нас атаковать. Капитан-лейтенант мне доверительно сообщил, что конечным пунктом нашего плавания будет порт Батум, но попросил об этом никому не говорить.

Утром вторых суток плавания расчеты зенитных орудий заняли свои места, подносчики складировали поблизости лотки со снарядами. Похоже, мы вошли в зону действия вражеской авиации. В бинокль рассматривал небо, но кроме высоких серых облаков ничего не обнаружил. Наблюдатель зенитчиков, тоже вертелся во все стороны, к счастью, тоже не увидел и не услышал рев вражеских самолетов.

Поднявшийся ветерок поднял на море легкую зыбь, постепенно разогнал тучи, освободил доступ солнцу к заскучавшим без него земле и морю. Солнце светило, но не грело, а еще настораживало: ведь именно в ясную погоду возможно с успехом использовать авиацию. Примерно через полчаса над нами, высоко в небе, завис самолет. Наблюдатель-зенитчик успокоил, сказал, что это наш высотный «Альбатрос» контролирует проход кораблей, и если появится противник — по радио вызовет помощь.

Враг появился через час. На высоте около двух километров к нашему каравану с юго-западного направления приближалось около полутора десятка самолетов. Сосчитать точно я не смог, самолеты хаотично перемещались. Странный, на мой взгляд противозенитный маневр, можно и самим пострадать, ведь нападение строем повышает вероятность поражения бомбами транспорта. А вообще, кто этих турок знает, они люди своеобразные.

Миноносцы охранения, подав сигналы мощным и продолжительным ревом сирен, отошли от каравана, и выстроились таким образом, чтобы совместно с транспортами создать завесу из артиллерийского огня перед вражескими самолетами. Глядя на приближающиеся самолеты я подумал, что нашему «Казаку» достаточно попадания, одной, даже маломощной бомбы. Пробив тонкий металл верхней палубы, бомба может вызвать детонацию минометных мин в трюме судна. А взрыв десяти тысяч мин, это, я вам скажу, очень громкий и мощный бабах, от которого, пароход разлетится на мелкие куски покореженного металла, экипаж судна и личный состав моей батареи превратится в новопреставленных обитателей царства небесного. Такое может произойти, но я не хотел бы торопить события, рано еще отправляться в вечную нирвану. Однако внутри противно похолодело от осознания возможности такого исхода нашего морского перехода к театру военных действий. И больше не от страха за себя, хотя в известной степени было и это, сколько за личный состав своей батареи, ответственность за который я осознавал в полной мере.

С облегчением заметил приближение с востока группы самолетов, я почему-то на сто процентов был уверен, что летят наши пилоты. Так оно и оказалось. Две группы, равные по силам сошлись в схватке справа по борту. Через минуту я наблюдал падение в море самолета, надеялся, что нашим летчикам удалось приводнить турка. Из общей свалки вывалился один самолет и, преодолевая заградительный огонь транспортов и миноносцев, стал заходить на головной транспорт. Господи, если потопят его, то наш полк может остаться без командира и штаба, именно на головном транспорте они размещались. Вот оторвалась от брюха самолета темная точка и, увеличиваясь с каждым мгновением, полетела к цели. Я смотрел за этим действом, затаив дыхание. Бомба взорвалась неподалеку от судна, обдав палубу сотнями килограммов холодной морской воды, но не смертоносных осколков. Турок не остался безнаказанным, артиллерийский снаряд его настиг, и он вспыхнул ярким факелом в небе, разлетевшись по сторонам горящими кусками. Мне хотелось кричать от радости, как это делали мои подчиненные, но я постарался сохранить невозмутимое лицо.