Невозможность второго рода. Невероятные поиски новой формы вещества

Как один из ведущих мировых экспертов по метеориту Альенде Гленн немедленно опознал его несомненные признаки в порошковом материале из пузырька Чиприани. Метеорит Альенде, названный по месту его падения вблизи одноименного мексиканского города, вошел в атмосферу и столкнулся с Землей 8 февраля 1969 года. Гленн потратил годы, исследуя каждую трещинку Альенде, поскольку в нем таились секреты рождения Солнечной системы.

Некоторые космологи считают, что Вселенная возникла из ничего в Большом взрыве, который случился 13,8 миллиарда лет назад. Другие полагают, что взрыв мог в действительности быть отскоком, переходом от предшествующей эпохи сжатия к нынешнему периоду расширения, и в таком случае Вселенная может быть намного старше. В любом случае космологи соглашаются, что 13,8 миллиарда лет назад Вселенная была намного горячее и плотнее солнечного ядра. Пространство было заполнено раскаленным газом из быстро движущихся свободных протонов, нейтронов и электронов. По мере расширения пространства горячий газ остывал и элементарные частицы, которые прежде носились свободно, теперь соединялись друг с другом, образуя атомы, молекулы, пыль, планеты, звезды, галактики, скопления галактик и скопления скоплений. Около 9 миллиардов лет спустя в галактике, известной как Млечный Путь, в облаке пыли, состоящем из остатков предыдущих поколений звезд, начала формироваться наша Солнечная система. Бо́льшая часть вещества свалилась в центр пылевого облака и образовала молодое Солнце. Остатки пыли, вращающиеся вокруг Солнца, медленно слипались, конденсируясь в планеты, астероиды и другие объекты, которые мы до сих пор видим обращающимися вокруг Солнца.

Метеорит Альенде, наряду с другими метеоритами, известными как углистые хондриты CV3, образовался более 4,5 миллиарда лет назад при рождении Солнечной системы как раз в момент возгорания Солнца. Образцы этих метеоритов высоко ценятся, поскольку дают ученым очень важную информацию о химических и физических условиях, существовавших в то время.

Гленн исследовал образцы Альенде так долго и тщательно, что распознал бы их даже во сне. Неудивительно, что он был шокирован, обнаружив, что Чиприани по ошибке поместил порошок хорошо известного Альенде в пузырек для ничем не примечательного образца “4061-Хатыркит”. Как же мог Чиприани спутать образец из флорентийского музея с таким прекрасно распознаваемым материалом? В любом случае, Гленн счел это непростительным.

Лука был поражен и подавлен. Я чувствовал себя немного лучше. Для меня это была лишь последняя неприятность в уже и без того безумно переменчивом расследовании. В конце концов, мы могли никогда и не узнать, какие эксперименты проводил Чиприани в своей домашней лаборатории. Да, пометка “4061” совпадала с музейной этикеткой. Но все наши осмысленные данные были получены для другого образца 4061 – тщательно хранимого музейного образца хатыркита, который совершенно определенно не был частью метеорита Альенде.

Гленн видел ситуацию иначе. Он дал нам понять, что рассматривает это фиаско как позорную точку невозврата. Он утратил доверие ко всему, что поступало из Флоренции. С чего ему доверять подлинности оригинального музейного образца? Весь музей, настаивал он, может быть набит неверно идентифицированными образцами и подделками.

Что еще хуже, Гленн решил, что он теперь будет категорически против публикации статьи в Science, и настаивал на том, чтобы красная команда выступила единым фронтом. Он отправил Линкольну копию своего резкого письма об изощренном, если не злонамеренном, Творце, недвусмысленно предлагая ему присоединиться к сопротивлению.

Принстон, 15 мая 2009 года

Я знал, что рукопись статьи для журнала Science уже находилась у выпускающего редактора и стремительно двигалась к публикации. Так что реакция Гленна на инцидент с Чиприани поставила меня перед дилеммой. Как руководителю группы мне следовало принять трудное решение, которое могло повлиять на профессиональную репутацию каждого участника, – публиковать или отзывать статью?

Миссия красной команды как скептиков заключалась в том, чтобы не дать нам обмануть самих себя, о чем предупреждал Фейнман. Линкольн и Гленн были потрясающими сотрудниками. Но их дружеское оппонирование перерастало в открытое противодействие.

Как мы можем публиковать наше открытие без их поддержки? – размышлял я.

Поскольку ни Линкольн, ни Гленн не фигурировали в числе соавторов, они не участвовали в принятии этого решения. Но в то же время мы с Лукой не хотели сбрасывать со счетов их мнение. Они были важными компетентными советниками, внесшими существенный вклад во все аспекты исследования, которое мы вели с момента первоначального открытия.