Невозможность второго рода. Невероятные поиски новой формы вещества

Как может Роберто обнаружить что-то полезное? – думал Лука. – Ведь двумя днями ранее он еще ничего не знал о наших поисках.

Пока Лука вынужденно бездействовал, разговор между Роберто и Деборой превратился в битву характеров. Всякий раз, когда Роберто спрашивал Дебору о коллекции ее мужа, та настаивала, что практически ничего о ней не знает. Она была готова признать, что ее покойный муж торговал минералами и ракушками. Она также знала, что в 1990 году он избавился от всей своей коллекции минералов, чтобы сосредоточиться исключительно на сборе ракушек, которым он отдавал предпочтение. Вот и все. Больше она ничего не знала. Конец истории. Какими бы способами Роберто ни пытался расспросить о коллекции минералов, Дебора уходила в глухую оборону.

Наконец то ли Роберто какими-то словами расшевелил ее память, то ли женщина устала от его назойливых вопросов, но Дебора робко предложила поделиться важной новой информацией. Она сказала Роберто, что, хотя ее муж и продал свою коллекцию минералов, он сохранил свой секретный дневник, в котором вел записи обо всех приобретениях. И тот все еще оставался у нее.

После аккуратных уговоров Дебора согласилась дать Роберто заглянуть в секретный дневник. Разумеется, он быстро нашел запись о хатырките, который был описан просто как “руда из России”. Нико Куккук также дотошно отметил, что получил образец во время поездки в Румынию.

Далее в записи пояснялось, что Куккук купил образец в Румынии в 1987 году у человека по имени Тим. Ни фамилии, ни контактной информации не было.

Торговец минералами по имени Тим? В Румынии? Тим Румынский?

Роберто наскоро переписал некоторые заметки, попрощался с Деборой и сообщил новость Луке, который передал ее мне. Мы с Лукой предположили, что Тим, скорее всего, занимался контрабандой минералов. Они с Куккуком, по всей видимости, вели совместный бизнес в конце 1980-х годов, когда Румыния еще находилась под властью коммунистического диктатора и считалась сателлитом Советского Союза. В те времена тайный вывоз природных минералов из-за железного занавеса, вероятно, считался серьезным преступлением.

Принстон и Румыния, октябрь 2009 года

Следующий шаг, конечно, будет несложным, думалось мне. По сравнению с поисками Леонида Разина в Израиле или вдовы голландского торговца минералами в Амстердаме разыскать Тима Румынского будет легко.

В конце концов, – рассуждал я, – сколько в Румынии может быть контрабандистов по имени Тим?

Мой оптимизм был необоснованным. Мы разослали ориентировку своим контактам в Румынии и коллекционерам по всему миру, однако оказалось, что никто никогда не слышал о Тиме Румынском.

По мере того как мы расширяли наши поиски Тима, проблеск надежды появился на другом фронте.

Одна из проблем, которая осложняла нам работу с самого начала исследования, состояла в том, что для изучения мы располагали всего двумя крошечными зернышками и крайне ограниченной информацией о породе, откуда они получены. У нас был единственный снимок с большим увеличением одного среза исходного образца, где была видна сложная конфигурация алюмомедных сплавов и силикатных минералов. Но, сделав это изображение, Лука измельчил срезы, чтобы извлечь те зерна, которые он отправил мне в Принстон для анализа. И конечно же, именно в этих зернах обнаружился самый первый природный квазикристалл.

Линкольн Холлистер постоянно сетовал, что для изучения доступно одно-единственное изображение. Всякий раз при встречах он подчеркивал, что Лука совершил серьезную ошибку, измельчив флорентийский образец и, что особенно досадно, не получив перед этим большую серию снимков с разным увеличением с помощью своего электронного микроскопа. Изображения могли бы показать, что квазикристаллы и другие сплавы алюминия и меди окружены силикатными минералами, о природном происхождении которых хорошо известно, или имеют с ними множественные контакты. Выявив эти контакты и, возможно, обнаружив места, где металл и силикаты прореагировали друг с другом химически, мы получили бы веские доказательства того, что квазикристаллы тоже были естественными. К сожалению, зерна после измельчения стали слишком маленькими, чтобы обеспечить убедительные доказательства.

Мне было особенно тяжело согласиться с этой критикой, поскольку я глубоко осознавал ее незаслуженность. На самом деле Лука сделал полную серию электронных микрофотографий. Беда в том, что они были утрачены. После того как Лука получил соответствующую серию снимков, его лабораторию во Флоренции постигла настоящая катастрофа: сломался электронный микроскоп – и жесткий диск с данными не подлежал восстановлению. Лаборатория занялась заменой микроскопа и жесткого диска. А остатки сломанного оборудования без особых церемоний бросили пылиться в углу. Фотографии Луки пропали на сгоревшем жестком диске.