Невозвращенцы на Луне

Стол накрыли краше прежнего. Семёновна ахнула и всплеснула руками, увидев ящик водки: «Деточки, вы токмо ешьте получше! Я вам сальца копчёного подрежу!» И посидели над «обмывкой» прямо скажем – славно. А дождь всё хлестал под посвист ветра. Тут же, вокруг стола и разлеглись на сене. Трусы лежали на столе поверх банки с грибами. Теперь их там не было, видно примерил, да лёг.

На ужин будила хозяйка: «Давайте, ребятки, поснедайте! Ужин приспел! А чо, как трусы-то Мишке, ай подошли? Чи болыневаты? Дак я ушью!» Начали будить кока: «Кацо, как трусы-то?»

– Да вон, на банке лежали… А теперь не видно что– то.» Начали искать. Да пошли умываться. Дождь стихал. А под ним стоял телёнок и дожёвывал… мишкины трусы. На обозрение принесли лишь резинку. Порешили купить ещё.

– А обмывку брать будем? – дурашливо спросил кто-то из нас.

– Да ну её, эту обмывку… Похмелиться бы!

Печать № 12

Да простит меня бог Нептун и наш замполит кап. 2 ранга Григорьев: не я виноват в том, что казусы во всех родах войск, почти всегда вершатся с привлечением Бахуса. Моё же дело предать некой критике делишки упомянутого старикана-небожителя, сбивающего с пути истинного неокрепшие души. На сей раз морские. Скажем больше: Бахус провокатор, каких поискать. Иначе, зачем в компаньоны себе он привлёк козлобородого Сатира. И уже по ходу акций тот предавал подопечных сатире. Причём вовсе не во благо последним. Так издревле и шло. Идёт и ныне.

На складе спирта, где испокон веков наш боцман получал одноимённый продукт нефтехимии, случилась неувязка. Толи кончился спирт ректификат соответствующей очистки, а может бочки под него, либо вообще нарушился диалог штаб– интенданты. Но на пирсе, прямо под локоть вооружённому вахтенному у трапа сгрузили 200-литровую ёмкость. Бочка была явно наполненная. Трафаретная надпись гласила: «ЯД! Опасно для жизни.»

Недоумение сгладил на построении старпом. Сразу после подъёма флага.

– Слушай сюда! В этой бочке сильнейший яд: спирт гидролизный! Достаточно 50 граммов, чтобы ослепнуть. А может и вообще наступить паралич. Всем ясно? – конечно, яснее некуда. Слышали мы про этот спирт, но никто не ведал толком: так ли это.

И «отрава» продолжала стоять на пирсе под «охраной и обороной» вахтенного у трапа, опечатанная личной печатью старпома № 12. «Девственность» печати хранилась и передавалась по вахтам: «Печать № 12 сдал! Печать № 12 принял!» – вторили друг другу матросы на приемо-сдаточном ритуале. А старпом после утреннего осмотра команды спешно подходил к бочке, и неизменно пинал её носком ботинка. «Бум-бум», глухо отдавалась полная посудина всеми 200 литрами содержимого.

Позже наш начальник и вовсе перестал обивать ботинки о крутые бока железной тары. Как видно не было ни у кого охоты слепнуть из-за 50 граммов. Но на ту беду пришли лодки с Северного флота. Экипажи общались по всем вопросам: северяне были куда более осведомлены, подкованы. А гидролизный спирт ими благополучно не только дегустировался, но и потреблялся. Ограничение было лишь одно: сколько выдадут или удастся достать. Количество закуски не регламентировалось.

И к великому удивлению новосёлов им указали на ту самую, за № 12. Реакция была сиюминутной:

– Тащи флягу из восьмого! Ща накапаем «огненной жидкости!»

Флягу добыли без проблем. Кроме вахтенного никто помешать не мог. Разве что печать… Но её удалили опытные северяне без проблем: дунули из углекислотного огнетушителя на пластелин с оттиском. Он моментально затвердел и… отскочил с лёгким треском. Теперь печать и капроновая нитка составляли с бочкой одно целое.

Тут же вывинтили пробку и налили флягу до краёв. А затем наш «гуру» Радик водрузил печать обратно в углубление, подогрев основание спичкой. «Плям!» – издал шлёпающий звук пластилин. И «печать № 12» целёхонькой улеглась точно на место. Что и законстатировал тот же вахтенный у трапа, передавая сменщику. А тот – другому… И опять же за № 12. Без дураков.

Вечером на сопке за казармой горели костры, бренчала гитара. Старослужащие, сиречь «годки» – гуляли от души. На следующий день к ним примкнули «весёлые ребята», это уже третьего года службы. Добивали содержимое фляги уже с участием «годков» и земляков с дизельных лодок. Удивительно быстро оргия завершилась: спирт кончился как-то внезапно. Во фляге уже не булькало. Утром дневальный едва додюжил до подъёма. От спёртого запаха перегара технического спирта с примесью амбре пропотевших яловых сапог с намотанными на просушку портянок, коими обмундируют плавсостав на Камчатке, резало до слёз глаза. На очередном утреннем осмотре уже помощник командира обходил строй матросов и старшин. Ему, выросшему в деревне, вспомнился послесвадебный «аромат» в избе, где всю ночь лился стаканами по мужиковым глоткам первач. А закусывали винегретом, запивая рассолом. Здесь же одновременно пахнуло и селом и ацетоном. И он догадкой поспешил поделиться со старпомом. А тот почти подбежал к бочке и по обыкновению саданул ногой.

«Бам-БАМ» – отозвалась полупустая бочка.