Невский романс

— Все, — радостно сказала она, — знаю, как это уладить. Собственно, я и улаживать ничего не буду, а обведу Жюля вокруг пальца. О, он будет в бешенстве, когда обнаружит обман! Но какое мне дело? Обещаю, Самсон Львович, что не пройдет и трех дней, как Верка будет вашей.

Полина спряталась, чтобы не оказаться пойманной за подслушиванием, а затем кружным путем направилась в столовую. «Неужели Ленора, и вправду, заставит Вульфа подписать Верину отпускную? — сдумала она. — Ну, не все же ей на мне наживаться. Пора и мне хоть что-то с нее получить».

15

После обеда Крутобоев уехал, а затем в Премилово наведалась Наденька. Уже прощаясь с Полиной, она отдала ей приглашения на ужин в Троицком через два дня. Вульф хотел было написать отказ, но куда там! Элеонора закатила брату скандал, к которому присоединилась и Полина. В конце концов Юлий Карлович сдался, пообещав когда-нибудь припомнить этот случай жене и сестре.

— Предупреждаю обеих, — злобно проворчал он напоследок, — если мне придется сидеть за одним столом с этим скотом Литвиновым, я за себя не ручаюсь! Никогда не прощу Крутобоеву, что он пригрел моего бывшего управляющего.

У Полины так и вертелось на языке, что Литвинов был вовсе не его, а ее управляющим, но она благоразумно промолчала. «Главное, что я увижусь с Владимиром, — сказала она себе, — и очень возможно, что нам удастся и поговорить наедине. Он наверняка не бездействовал и уже успел разузнать что-нибудь важное для меня. Хотя, — прибавила она печально, — ума не приложу, как он может мне помочь».

Готовясь к вечеру, Полина внимательно пересмотрела гардероб. Под конец остановилась на платье, которое решилось уже после отъезда Владимира из Петербурга: из нежно-розового шелка, со складочками на груди, маленькими пышными рукавами и глубоким декольте. Украшением наряда служил и белая роза в центре корсажа и пара оборок на юбке.

Глядя на себя в зеркало, Полина подумала, что уж это-то платье Владимир не посчитает безвкусным: ведь здесь только один цветок, а не двадцать, и только две оборки, а не четыре. Эта мысль вызвала у нее озорную улыбку. В самом деле, разве не странно влюбиться в женщину, в которой тебя раздражает буквально все — и манеры, и платья, и прически? Но тогда… что же такое особенное он разглядел в ней за мишурой нарядов? Почему из сотен столичных барышень выбрал именно ее? Как ей хотелось расспросить об этом Владимира! Но сейчас следовало думать о более насущных вещах.

К платью Полина решила надеть модный берет с широкими полями и пышными перьями. Из-под берета кокетливо выбивались локоны, уложенные возле висков. «Чудо в перьях, — вспомнились ей слова Владимира, сказанные на одном далеком ноябрьском вечере, — да-да, сударыня, вы — настоящее чудо в перьях»… Как долго она сердилась на него за это высказывание! Но сейчас воспоминание вызвало у нее не досаду, а умиление. И тоску — по безвозвратно ушедшим счастливым временам. «Ах, если бы я знала его тогда так хорошо, как знаю сейчас, — в очередной раз с сожалением подумала Полина. — Если бы я только знала»…

* * *

Гостей собралось немного, человек двадцать. Полина сразу поискала глазами Владимира и, не найдя, растерялась.

— Не волнуйся, он сейчас будет, — шепнула Наденька. — Он только что вернулся из Москвы и еще не успел переодеться.

— Зачем он туда ездил? Ты знаешь? Это связано со мной?

— Полагаю, да. Но мне ничего не известно. — Наденька обиженно скривила губы. — Они мне ни о чем не рассказывают! Ни Владимир, ни Александр. Два дня назад, когда кузен вернулся с вашего свидания, они заперлись в библиотеке и полвечера проговорили. А меня не позвали!

— Да, но ведь ты провела этот вечер у меня!

— Ну и что? Можно же было потом еще раз все обговорить, чтобы и я знала. От лишнего слова язык не отвалится!

Полина не ответила, потому что в этот момент в гостиную вошел Владимир. Взглянув на него, Полина оторопела. Ей раньше казалось, что она не раз видела его в бешенстве. Взять хотя бы тот случай, когда они с братом гонялись за ним по Петербургу, чтобы вывести из себя и заставить принять вызов. Но теперь Полина поняла, что это было легкое проявление недовольства. А вот сейчас Владимир был по-настоящему зол.

Нет, он вовсе не метал громы и молнии, не вращал свирепо горящими глазами. Он оставался внешне спокойным, даже улыбался. Но Полина не удивилась бы, если бы он сейчас вытащил пистолет и застрелил Юлия Карловича. Или графиню Лисовскую, на которую Владимир, входя в комнату, посмотрел с убийственной ненавистью. Впрочем, этот взгляд был настолько мимолетным, что его наверняка никто не заметил, кроме Полины.

Владимир поздоровался с крутобоевскими гостями, о чем-то поговорил с Самсоном Львовичем и лишь затем подошел к Полине.

— Как твои дела? — тихо спросил он, наклоняясь к ее руке. — Все в порядке?

— Со мной — да, а вот с тобой, кажется, не очень, — она с беспокойством всматривалась в его лицо. — Что случилось, почему ты так мрачен?

— Ничего. Во всяком случае, ничего нового и непредвиденного.

— Ты опять говоришь загадками!