Невыносимые. До порога чужих миров

В испуганное ржание ворвался торжествующий вопль-рев, и топанье копыт, и фырканье, и треск дерева, и еще один рев, и хруст, и крик. В темноте ничего не было видно, кроме метания темных теней.

Тахар схватил друзей за руки.

– Оборотень! – выдохнул придушенно.

Ему поверили сразу и без дурных вопросов («А что, они правда есть?»), которые непременно задали бы в другое время. И сделали единственное, что можно сделать, когда на опушке оборотень рвет лошадей – развернулись и помчались, сломя голову, в пизлыкский лес, в ночи не видя, не понимая и не желая знать, какие там сосны темные и какие не темные.

Хотя оборотень, в общем, не собирался нападать на этих людей: как ни малы ортайские лошадки, а мяса в них уж куда больше, к тому же они не отмахиваются острыми железками и за привязанными лошадками бегать никуда не надо. И вообще, одной-единственной коняшки оборотню бы с лихвой хватило, чтобы обожраться на несколько дней вперед, а двух других вообще не обязательно было рвать.

Но очень уж они шумели.

* * *

Друзья остановились лишь тогда, когда сил бежать уже просто не осталось. Перешли на шаг, сгибаясь, добрели до ближайших деревьев, постояли, тяжело дыша, и дружно сползли на слой сухой хвои.

– Ну… – через какое-то время смог произнести Элай, – от оборотня мы ушли. Вопрос в том… сколько еще их шляется по этой чаще.

Алера повернулась на спину, посмотрела вверх. Кроны деревьев тут были такими густыми, что полностью закрывали небо. Непонятно, сколько времени осталось до утра, или, быть может, оно давно уже наступило, потому что они бежали очень-очень долго и просто утро никак не может добраться до лесной чащи, у которой свое небо из плотной листвы, быть может, оно не доберется сюда никогда, потому что под небом из плотной листвы не бывает рассветов.

– Может быть, стоило попытаться его… того?

– Иди… под конский хвост, – с чувством пожелал Тахар, разваливаясь рядом. – Один укус – и… нет у меня друга. Зато есть… собачка. Более или менее.

– Байки, – без уверенности пропыхтел Элай.

– Ага… На самом деле все еще… хуже. Если слюна попадет в маленькую… ранку, она лишит тебя… разума. То есть нет, тебя-то не лишит, ты можешь не опасаться.

– Чушь, – повторил Элай. – Если бы они вот так множились – давно бы пережрали весь Ортай.

Он теперь жутко досадовал, что они помчались в лес, как перепуганные детишки. Неужели втроем они бы не одолели оборотня? А теперь вот поди пойми, где находятся, как отсюда выбираться и кто еще может сожрать их по дороге.

Да и коней лишились почем зря.

– Они не множатся. – Тахар отер лоб рукавом. – Оборотнем надо родиться, от укуса им не станешь, но с ума свихнешься непременно. То есть, если выживешь, конечно.

– Ну, тогда весь Ортай был бы полон безумцами, – препирался Элай.

– Эльф, не вынуждай меня лютовать. Оборотни не охотятся на нас, не жрут нас, и делить им с нами нечего. Да они вообще из чащи не выходят.

– Тогда какого демона этот оборотень делал вблизи тракта?

Тахар ткнул пальцем вверх.

– Хотел удавиться на сосне?

– Гон у них, – раздраженно объяснил маг. – Перелом лета, все дикие звери дуреют, вот его и занесло к опушке. Может, самки ему не нашлось. Может, за волчицей гнался.

– Они с волками паруются? – поразился Элай.

– Ну, – Тахар пожевал губу, – где-то с тем же успехом, что тролли с людьми: ничего не получится, но хотеть никто не мешает. Отстань, эльф. Не знаю я, почему он вылез из чащи. Хочешь – вернись и спроси.

– Подождите. – Алера села, поглядела на Тахара, потом на Элая. – Мы сей вздох сидим в пизлыкской чаще.

– Точно, – хмуро бросил эльф. – Можем поискать тебе симпатичного тролля, если хочешь.

– А из его штанов соорудим тебе кляп, наконец, – устало вздохнул Тахар. – Доставай карту, посмотрим, как выйти отсюда.

Алера подтянула колени к лицу, уткнулась в них лбом и затихла. Маг осторожно погладил подругу по плечу. Плечо раздраженно дернулось. Элай недоуменно посмотрел на котомку, которую сжимал в руке, на лук в другой. Окинул взглядом друзей и нервно рассмеялся.

– Мы так здорово убрались от опушки, что забыли только одеяло.

– И котелок, – тоже улыбнулся Тахар.

– Восхитительно! – Алера подняла голову. – Божиня видит, я б до слез расстроилась, если бы мне пришлось быть съеденной троллями, не имея гребешка в котомке!

Элай обернулся к Тахару:

– Вот что она все время воет, а?

– Наша злыдня, – развел руками маг.

Алера фыркнула и снова уткнулась лицом в колени.

В самом деле, и почему она ноет? А почему бы ей не поныть, если который день она трясется в седле, отбивая зад и не зная, будет ли вечером крыша над головой?

Не говоря уже о корыте с водой. И об умывании в студеных ручьях. И попытках выстирать в них одежду.

Подозрительные таверны, отвратительные обворожительные эльфийки, ночевки под открытым небом, бесконечная грязь дорог, беснующиеся толпы в городах, оборотни в лесах, тролли где-то неподалеку… и друзья вот еще чему-то удивляются! Тут не то что ныть, тут и правда повеситься на сосне захочется!