New born (СИ)

По сути, произошедшее должно было поспособствовать его планам. Теперь он мог играть на чувствах Локка как на хорошо настроенном музыкальном инструменте, балансируя между похотью и чувством вины. Локк ведь неизбежно почувствует себя виноватым – он, по сути, воспользовался беззащитностью пленника, который был целиком в его власти, а это просто необъятное поле для манипуляций. Но отчего-то Бен не испытывал по этому поводу ни малейшей радости.

========== 2. ==========

Бену снится средних размеров квадратное помещение с ослепительно белыми стенами, похожее на лабораторию. Мебель тут практически отсутствует – есть лишь столик на колесах с аккуратно разложенными на белоснежной салфетке блестящими хирургическими инструментами и некая металлическая конструкция посередине, напоминающая гимнастический снаряд. На этой конструкции распят в позе Христа абсолютно голый человек. Бен находится там, возле этого человека, одетый в белый халат, с латексными перчатками на руках. Он деловито берет со столика инструменты, один за другим и делает на теле человека надрезы в определенных местах, прокалывает суставы, вводит иглы в нервные окончания. Он не обращает никакого внимания на крики и судорожные рывки испытуемого, тщательно вытирает кровь с инструментов и кладет обратно, на то же место, делает какие-то пометки в блокноте, затем берет следующий инструмент. Бен ощущает себя куклой, или неким механизмом, который поставили на завод, и он будет выполнять определенные действия до тех пор, пока завод не закончится. Он сам, его личность, скорчилась где-то внутри этого механизма, наблюдая за происходящим как будто со стороны. Больше, чем кровь и изрезанная плоть прямо перед его глазами, его беспокоит ощущение пристального взгляда в спину – холодного, цепкого, оценивающего. А еще он знает, что ни в коем случае нельзя смотреть в лицо испытуемого. Просто нельзя. Ни при каком раскладе. Его рука тянется за большим скальпелем; Бен заворожено наблюдает за ней, не делая попыток хоть как-то повлиять на ее движения. Скальпель скользит к низу живота жертвы, чуть выше лобка с редкой порослью рыжеватых волос. Он делает круговой надрез очень аккуратно, не обращая внимания на судорожно сокращающиеся мышцы живота и возобновившиеся рывки всего тела испытуемого вперемешку с криками, в которых уже мало человеческого. Широкий лоскут кожи вместе с гениталиями легко отделяется от мышц и повисает между ног жертвы, наподобие кухонного передника. Кровь толчками выплескивается из поврежденных сосудов, струйками стекает по нему вниз, заливая натертый до блеска кафельный пол. Вздрогнув, Бен внутри медленно распрямляется. Его глазные яблоки шевелятся под веками с таким трудом, как будто он приводит в движение заржавевший механизм. Выше - туда, где широкая, лишенная растительности грудная клетка, покрытая порезами. Еще выше – крепкая шея, неподвижный кадык, плохо выбритый слегка выпяченный подбородок. А потом… потом лишь яркая вспышка. И больше ничего.

Его будит хлопок входной двери. Вздрогнув, он роняет на пол потертый томик рецептов блюд, который даже во сне не выпустил из рук. Нагибается, поднимает книжицу, кладет рядом, на столик. Мало того, что он умудрился заснуть средь бела дня, просто присев на кухонную тахту, так еще и увидел кошмар, который не скоро забудется. Впрочем, в данную минуту важнее узнать, кого к ним принесло в это время дня, и Бен спешит в прихожую, на ходу оправляя свитер.

Слегка растрепанная и отчего-то запыхавшаяся Алекс снимает куртку, пристроив сумку со школьными атрибутами на полу у вешалки.

- Ты чего так рано?

- На лесопилке пожар, - произносит она с едва заметным оттенком озабоченности, - Всех распустили по домам, сказали никуда из дома не выходить.

Бен секунду молчит, ощущая, как внутри расползается что-то тошнотворно-тревожно-гаденькое, что-то сотканное из отголосков жуткого сна и реального беспокойства за Джона. Потом он, решительно шагнув ближе к двери, начинает натягивать ботинки.

- Ты куда собрался? Если на лесопилку, то я с тобой!

Завязав шнурки, Бен решительно поднимается и тянется за курткой.

- Оставайся дома и держи под рукой телефон. И, ради Бога, не создавай мне лишних проблем!

Алекс машинально кивает; такого тона у отца она давненько не слышала, пожалуй, с самого Острова. На протяжении всего пребывания в Дарк Лейк он был непривычно мягок, позволяя ей практически все, включая затягивающиеся допоздна тусовки со школьными приятелями. Когда за Беном захлопывается дверь, она присаживается на шкафчик с обувью, хмурит брови и задумчиво покусывает нижнюю губу.

Шоссейная дорога тянется в гору; клубы дыма, что расползаются над верхушками сосен, Бен видит задолго до поворота к лесопилке. Где-то за километр до места происшествия его заворачивают двое парней из службы шерифа, и, полюбезничав с ними, с целью выяснить ситуацию, он отъезжает чуть назад и, незаметно свернув в лес, по ухабистой лесной тропинке объезжает патруль.