Незаконная планета

– Нас-то не снесло, – сказал Морозов, – а палатку чуть не сорвало. Давай-ка закрепим ее по-штормовому. – И он ворчал, натягивая рвущуюся из рук оттяжку: – Надо было ехать на Кавказ, как я предлагал…

После завтрака Марта ушла на станцию к Инне – никак они не могли наговориться досыта, старые подружки. А мужчины, еще раз убедившись, что все хорошо закреплено, укрылись в палатке от хлынувшего дождя. Они лежали на койках и разговаривали, а Витька сидел возле лампы и читал толстую книгу.

Морозов рассказывал о работах, ведущихся примерно в десятке лабораторий в разных странах, о попытках – равно безуспешных – создать тау-аккумулятор.

– Новый подход какой-то нужен, – сказал Буров. – Груз старых идей камнем висит на шее человечества. Благо, она, шея, выносливая… У нас ведь как? Поиск нового отождествляют с совершенствованием техники поиска. И бросают на эту технику больше сил и средств, чем на сам поиск.

– Но без соответствующего уровня техники открытие вообще не состоится, Илья. Вспомни Ломоносова: гениально предугадал, что луч света может отклоняться магнитным полем. Но потребовалось два с половиной века, чтобы появилась техническая возможность создать телевизор.

– Великие идеи всегда в той или иной мере перерастают свое время. Извини за трюизм. Но вот тебе другой пример, раз уж ты так любишь исторические параллели. Древние римляне были великолепными строителями, но чувства нового у них не хватало. Они строили водопроводы огромной протяженности, но как строили? Чтобы все время был уклон от источника к потребителю. Воздвигали в долинах высочайшие мосты – лишь бы не потерять высоты.

– Просто не подметили в природе сообщающихся сосудов.

– Вот-вот. Не хватило наблюдательности, а заодно и воображения. Для эксперимента ведь было достаточно иметь метр бараньей кишки. Зато у них были технические возможности, столь дорогие твоему сердцу.

В шорох дождя вдруг ворвались тоненькие гудки вызова. Морозов с сомнением посмотрел на свой видеофон, лежавший на столике.

– Да выключи его, – посоветовал Буров.

– Понимаешь, это может быть Заостровцев. Я ему вчера звонил, и он обещал подумать и ответить. – Морозов потянулся за видеофоном, нажал кнопку ответа. Увидев на экране седую шевелюру и розовое улыбающееся лицо, сказал по-английски: – Доброе утро, Коннэли. Вы прекрасно выглядите.

– А я не сразу вас узнал, Морозов, – ответил голос президента Международной федерации космонавтики. – Даже подумал, что ошибся номером и попал к какому-то мулату. Где это вы так загорели?

– Я в отпуске, дорогой Томас. Я загораю, насколько позволяет солнце Аландских островов, и не думаю ни о каких делах… Да, понимаю, но я еще на сессии ответил вам совершенно ясно. Нет, не переменил… Знаю и понимаю всю важность, но… Я назвал вам нескольких превосходных пилотов, которых можно рекомендовать… Нет, Коннэли, нет. Окончательно. До свиданья.

Выключившись, Морозов несколько секунд смотрел на погасший экран, потом положил видеофон на место.

– Насколько я понимаю аглицкое наречие, ты отказался от участия в Третьей Плутоновой? – спросил Буров.

– Да, отказался. В конце концов, мне за сорок. Есть пилоты помоложе и получше, чем я.

– Безусловно. Правда, у них нет твоего опыта, но… В общем, это твое дело, Алеша.

– Вот именно. Так о чем мы… о технических возможностях? У меня нет никаких сомнений, Илья, что мы овладеем тау-энергией. Даже если Плутон окажется абсолютно недоступным и мы ничего не сумеем там узнать, – все равно мы научимся аккумулировать и трансформировать тау-энергию.

– Да и я не сомневаюсь. Когда-нибудь научимся. Но, пока не поздно, надо хорошенько подумать о последствиях.

– Что ты имеешь в виду?

– То, о чем не очень-то задумывались предки: нарушение кругооборота природы, рост энтропии… Они создали паровую машину, но не предвидели, не могли предвидеть, что это повлечет за собой истребление лесов. Двигатель внутреннего сгорания был отличным изобретением, но – мы до сих пор не можем очистить атмосферу…

– Погоди, – прервал его Морозов. – Не такими уж бездумными были предки. В прошлом веке многое понимали и о многом задумывались. Но они не могли позволить себе передышки, их подхлестывала гонка вооружений.

– Верно. А нас захлестывает практицизм. Извечно свойственная человеку нетерпячка. Давай скорей, гони, а там видно будет.

– Мне всегда казалось, что ты – один из главных погоняльщиков.

– Чепуха, – сделал Буров отстраняющий жест. – Видишь ли, я не уверен, что тау-энергия нужна уже сейчас. Мы к этому не готовы.

– Ну, само собой, для ее трансформирования придется создать…

– Я не об этом, Алеша. Мы не готовы теоретически. Я спрашиваю: нужно ли затевать грандиозное техническое перевооружение, приспосабливать всю машинную цивилизацию к тау-энергии, если она дает возможность непосредственной жизнедеятельности?

Морозов сел на койке и уставился на друга. Сухощавое, тронутое вокруг прищуренных глаз морщинами лицо Бурова было спокойно.

– Ты хочешь сказать… ты хочешь, чтобы мы заряжались от энергоблоков?