Незаконная планета

Он сидел в рубке, не сводя с экрана любопытного взгляда: первый раз он видел, как работают спасатели. Рядом сидел Володя Заостровцев, узколицый, невозмутимый, несколько сонный на вид. Над плечом Морозова жарко дышал Витька. В стороне стоял, скрестив на груди бронзовые руки и прислонясь к переборке, Свен. Это по его просьбе спасатели пустили посторонних в операторскую рубку.

– «Щука» – так называли советские подводные лодки типа «Щ», – объяснил старший оператор, немолодой человек со старомодными вислыми усами. – Великую Отечественную войну по курсу истории проходили?

– Конечно, – сказал Морозов. – Сороковые годы прошлого века.

Старший оператор увеличил изображение, внимательно осмотрел корпус лодки. Теперь стали видны рваные пробоины и разошедшиеся швы в носовой части, полуразрушенная боевая рубка. Пушка позади рубки была задрана почти вертикально.

– Сейчас мы ее маленько подлатаем, – сказал старший и проделал серию манипуляций на приборной доске.

Некоторое время старший молча работал. Потом, когда красные волчки ушли вверх, он повернулся в крутящемся кресле к зрителям.

– Ну вот, заклеили дырки. В военном отделе Музея истории есть уже несколько поднятых субмарин той эпохи, что ж, добавим еще одну. Может, по архивам восстановят ее номер и фамилии экипажа. Иногда удается это сделать.

Морозов сказал:

– Один из моих предков был военным моряком и погиб в ту войну на Балтике.

– Он был подводником?

– Точно не знаю. – Морозов подумал, что следовало бы знать точно.

– Почему «Щука» утонула? – раздался напряженный Витькин голос.

– Она погибла в бою, – сказал старший оператор и потеребил свой ус. – По ней стреляли из артиллерии и бомбили с воздуха. Вон как разворотили рубку. А носовую пушку и вовсе снесло взрывом. У нас в Таллине есть специалисты по истории флота, они разберутся. Мое дело – поднять и доставить.

– Они узнают все про этот бой? – спросил Витька.

– Нет. Просто установят причину гибели. Все узнать невозможно. Никто не знает, как гибли подводники.

И тут Витька насел на старшего. В школе они еще не добрались до истории двадцатого века, представление о тогдашних войнах, потрясавших земной шар, у Витьки было смутное. Он смотрел старшему в рот. И он узнал, как в грозные сороковые годы из блокированного, голодного Ленинграда и Кронштадта уходили в море подводные лодки. Как они прорывались сквозь барьеры из десятков тысяч мин и противолодочных сетей – барьеры, перегородившие Финский залив, – и топили фашистские корабли по всей Балтике. И каких нечеловеческих мук, какого неслыханного героизма требовал каждый такой поход.

Жадное Витькино любопытство далеко еще не было удовлетворено, когда вдруг в разговор вмешался Заостровцев. Этого интересовало другое: двигатели, стоявшие на субмаринах тех времен, емкость аккумуляторных батарей, система погружения и всплытия. Старший терпеливо отвечал – на те вопросы, на которые мог ответить.

– Но при таких батареях в аккумуляторных ямах должен был неизбежно выделяться водород, – тихим голосом продолжал выспрашивать Заостровцев. – Это очень опасно.

– У них были, если не ошибаюсь, палладиевые катализаторы для сжигания водорода. Но вообще случались и взрывы аккумуляторных батарей.

– А что за выступ под килем? Какая-то коробка.

– Обтекатель, – ответил старший. – Он прикрывает базу приемников шумопеленгаторной станции.

И они заговорили о том, как сложно происходило преобразование звуковых колебаний в электрические на этих старинных станциях, – до того сложно, что требовался специально обученный матрос-акустик для классификации принимаемых шумов.

Заостровцев замолчал столь же неожиданно, как и вступил в разговор. Он прикрыл глаза красноватыми веками и словно бы заснул. «Все-таки странности у него остались», – подумал Морозов.

– Ну что ж, спасибо вам, – сказал он старшему. – Было очень интересно. Сейчас вы начнете поднимать ее в судовой док?

– Нет. Пусть еще немного прополощется.

– Тогда, если не возражаете, мы поплаваем вокруг субмарины. Посмотрим поближе.

– Она сейчас в сильном магнитном поле. – Старший взглянул на приборы. – Впрочем, напряженность можно уменьшить до санитарной нормы. Ладно. Только попрошу не больше сорока минут.

Он проводил гостей на водолазную площадку. Морозов, Свен и Витька живо натянули гидрокостюмы. Заостровцев стоял в нерешительности, сонно моргал.

– Ты не пойдешь? – спросил Морозов.

– Не хочется.

Трое один за другим спустились по отвесному трапу и скрылись под водой. Заостровцев проводил их взглядом, потом спросил у старшего:

– У этих приемников какая полоса пропускаемости частот?

– Если не ошибаюсь, от двухсот до восьми тысяч герц. А что?

– Просто так, – сказал Заостровцев. И, помедлив немного, добавил: – Пожалуй, пойду и я… Давно не нырял…

Субмарина висела в зеленой воде между днищем спасательного судна и грунтом. Вблизи ее корпус оказался весь в подтеках ржавчины. Сквозь прозрачную пленку пластыря темнели рваные пробоины.