Незаконная планета

Морозов подплыл к рубке, заглянул сверху в круглый провал люка. На дне этого черного колодца что-то смутно белело. Морозову стало жутковато. Он огляделся. Куда Витька исчез? И Свена не видно. Он позвал их, но не услышал ответа. Сильными гребками он поплыл вдоль лодки к корме и тут увидел под собой Свена и Витьку. Витька держался обеими руками за баллер руля. Морозов окликнул его и тотчас услышал:

– Я здесь.

– Почему ты раньше не ответил?

– Раньше ничего… – Витькин голос оборвался.

Гидрофоны барахлят, подумал Морозов и вспомнил, как однажды вот так же потерял связь с Витькой под водой. Масса намагниченного железа, что ли, поглощает сигналы? Не теряя Витьку из виду, он медленно поплыл под лодкой, потом поднялся метра на два и увидел еще одного ныряльщика. Это был не Свен и не Витька – те плавали ниже.

– Володя, ты? – спросил он, но не получил ответа.

Ныряльщик, раскинув в стороны руки и ноги, неподвижно висел над рубкой субмарины. Морозов поплыл к нему. Приблизившись, он увидел сквозь прозрачный шаровой шлем лицо Заостровцева – странно искаженное, с полузакрытыми глазами.

Пальцы Заостровцева слабо шевелились – будто ощупывали воду…

Монотонный голос:

– Шум винтов катера по пеленгу тридцать пять… Шум по пеленгу сто двадцать…

Глухой взрыв. Тишина.

– Четвертые сутки пошли, как лежим на грунте.

– Ну, как ты, Сергей?

– Дышу…

– Держись, моряк… Выберемся… Кровь у тебя из ушей. Дай вытру…

Взрыв. Взрыв. Еще. Сильный взрыв. Скрежет, звон разбитого стекла.

– Вцепились, проклятые…

– Шум винтов по пеленгу сто шестьдесят.

Тишина.

– Не жалеют на нас глубинных бомб.

– Ну, мы им крепко влепили. Три транспорта за один поход…

– Прекратить разговоры. Берегите силы.

Тишина. Слабый плеск воды. Еще взрывы.

– Товарищ командир, из первого отсека докладывают: пробоины заделаны, течи нет.

– Добро.

– Ну, как, Сергей?

– Дышу пока…

Долгая пауза. Глухие взрывы. Чье-то хриплое, свистящее дыхание.

– Скоро рассвет… что будем делать, комиссар? Цэ-о-два сверх всяких норм.

– Надо решать, Алексей Иваныч. Иначе – задохнемся.

– Всплывать и драться. Дать ход дизелями. Другого выхода не вижу.

– Что ж, будем всплывать и драться.

– Артрасчеты в центральный пост. По местам стоять, к всплытию!

– В носу-у! По местам стоять, к всплытию! Артрасчеты в центральный! В кор-рме! По местам стоять, к всплытию!

– Товарищи! Братья! Вы сражались храбро, как положено балтийским подводникам. Сейчас предстоит последний бой. Победим или умрем!

После короткой паузы:

– Продуть среднюю!

Резкое шипение воздуха. Звонок.

– Приготовить правый дизель на продувание главного балласта!

Плеск волн. Неясные голоса. Отдаленный гул моторов.

– Продуть главный балласт! Комендоры, к бою!

…Морозов подплыл к Заостровцеву, тронул его за плечо. Сорок минут истекли, пора было подниматься. Но Заостровцев даже головы не повернул.

Свен и Витька уходили вверх. Морозов помахал им рукой, сказал:

– Мы немного задержимся.

Он знал: лучше Заостровцеву не мешать, если… если с ним сейчас творится то же, что и в том памятном рейсе к Юпитеру…

– Огонь! Огонь, комендоры!

Орудийные выстрелы, выстрелы. Гул моторов. Разрывы снарядов. Пулеметные очереди.

– Еще один катер горит! Молодцы!

Яростный грохот боя.

– Товарищ командир, пятый заливает водой!

– Носовая! Почему замолчали? Огонь по самолету!

Нарастающий рев моторов.

– Серега, Серега, ты что? Куда тебя?..

Тяжкий взрыв. Лязг, оборвавшийся стон.

– Заряжай!

– Первый и второй заливает…

Еще выстрел, последний…

– Прощай, Алексей Иваныч, дорогой… Друзья, прощайте! Умрем, как положено! «Вставай, проклятьем заклейменный…»

«Интернационал» заглушает грохот боя. И вдруг – тишина. Плеск волн…

Свен на катере доставил их к маленькому островному пирсу. Они пошли наверх по крутой тропинке, петляющей меж скал. Заостровцев держался неплохо – куда лучше, чем полтора часа назад, когда Морозов еле выволок его из-под воды. Хорошо еще, подоспел Свен, обеспокоенный их долгим отсутствием, и они вдвоем втащили Заостровцева на верхнюю палубу судна. Заостровцев повалился в шезлонг и долго лежал в полном оцепенении. Пульс у него был нормальный, дыхание – ровное, но он не отвечал на вопросы, хотя и слышал их прекрасно. «Первый раз вижу такое полное отключение», – сказал Свен.

Они шли вчетвером по тропинке. Заостровцев переставлял ноги, как автомат, и держался неестественно прямо, а когда навстречу выскочили близняшки, он улыбнулся и слабо помахал им рукой.

Но Тоню ему провести не удалось, у Тони глаз был наметанный.

Морозов ожидал, что она накинется на Заостровцева с упреками, – ничуть не бывало. Она сразу уложила Володю на койку и промассировала ему виски, а потом напоила каким-то экстрактом. И все это спокойно, без суеты, без лишних слов.

– Теперь постарайся уснуть, – сказала она и вышла из палатки.

Она велела детям не шуметь. Молча выслушала рассказ Морозова о случившемся.

– Сама виновата, – сказала она. – С него нельзя глаз спускать.

– Почему? – удивился Свен.

– Потому что нельзя.

И тут же Тоня стала расспрашивать его о рачках, улучшающих обмен веществ, и Свен обещал подарить ей аквариум с этими рачками.