Незаметные истории, или Путешествие на блошиный рынок (Записки дилетантов)

Приведенное выше описание блошиного рынка содержится в путеводителе по сотне самых известных блошиных рынков Европы начала XXI века, среди которых встречается немало немецких. Однако в Германии блошиные рынки, как отмечалось выше, явление более молодое, чем во Франции, Англии или Голландии. Как новая, престижная цель активного отдыха они начали массово формироваться в ФРГ лишь в 1970–1980-х годах, когда воедино сошлось много благоприятных факторов. Западногерманские социологи, заинтересовавшиеся этим феноменом по горячим следам, в 1980–1990-х годах, называют следующие причины неожиданного расцвета блошиных рынков в ФРГ.

Сама идея была импортирована из других европейских стран благодаря развитию западногерманского туризма. Но чтобы пересадить идею на чужую почву, понадобилась внутренняя конъюнктура. Ее обеспечили подвижки потребительского сознания западных немцев из-за перенасыщения рынка товарами в 1950–1960-х годах, в эпоху западногерманского «экономического чуда», а также благодаря последовавшему за ним замедлению хозяйственного роста, сменившегося экономическими кризисами. Они, в свою очередь, положили конец всеобщей эйфории по поводу неудержимого прогресса. Свое дело сделало и студенческое движение 1968 года, восставшее, помимо прочего, против потребительской гонки старшего поколения.

* * *

Среди факторов привлекательности блошиного рынка можно условно выделить две группы конъюнктурных обстоятельств: коммерческие и досуговые. Среди коммерческих факторов следует выделить следующие. Рост двух групп населения – студентов и рабочих мигрантов, не готовых удовлетворять потребность в одежде и предметах быта на первичном рынке в связи со стесненностью в средствах, – внес вклад в популяризацию подержанных дешевых товаров. А те, в свою очередь, подверженные ускоренному моральному, но не физическому износу, во вполне функциональном состоянии накапливались в домашних хозяйствах более состоятельной публики в годы экономического бума. Избыточные, они пылились в подвалах и на чердаках, и от них хотелось избавиться. Но выбрасывать их было жаль, а на пути освобождения от них старым, традиционным способом – с помощью завещания, дарения или бесплатной сдачи в аренду родственникам, друзьям и соседям возникло два неожиданных препятствия. Во-первых, вещи накапливались быстрее, чем раньше. Во-вторых, адресатов, жаждущих стать обладателями вещей из вторых рук, в ближайшем окружении приличной публики становилось все меньше. Блошиный рынок позволил радикально решить вопрос о расставании со старыми вещами, обеспечив и широкий круг покупателей, и место для их встречи с продавцами, и даже небольшой прибыток. А со временем стильно одеваться и обставлять жилье на блошином рынке стало не только возможно, но и не зазорно и даже похвально[148].

Идеальные, досуговые мотивы популярности современного блошиного рынка оказались, однако, гораздо весомее коммерческих. Быстрый рост городов, автономизация сфер жилья, работы, потребления и транспорта сопровождались сокращением коммуникационных возможностей из-за распространения индивидуального транспорта, огромных жилых, торговых и офисных центров. Дефицит общения заставил горожан искать альтернативные формы организации отдыха и коммуникации, что совпало со встречным желанием городских властей сделать центры городов более привлекательными. Организация пешеходных зон, городских праздников и блошиных рынков в последние десятилетия ХX века – разные ипостаси одного и того же явления[149].

* * *

Говоря о некоммерческой популярности блошиного рынка, мы неизбежно выходим на несколько тенденций, характерных для современного общества и удовлетворяемых, помимо прочих институций, рынком подержанных предметов. Первая из них – ностальгическая волна, прокатившаяся по послевоенной Европе. Ее пионерами в 1950-х годах стали американские военные и туристы, ставшие первыми страстными искателями предметов старины на европейских блошиных рынках[150]. В 1960–1970-х ностальгические настроения охватили и европейцев, которые искали примирения с травматичным прошлым. Безвременно ушедшая из жизни американский литературовед, историк, художница, драматург и писательница Светлана Бойм так определила суть этого феномена: