Незавершенная революция

Вместо этого паразитическая элита выбрала ту альтернативу, которую тот же Цымбурский метко обозвал «остовом Россия», то есть, скукоживанием ее реального пространства до дюжины мегаполисов, в которые стекаются деньги, при превращении остальной страны в пустыню. Однако Вадим Леонидович был слишком хорошего мнения о путинизме, ведь «остов Россия» подразумевал по крайней мере политику, позволяющую этой многомиллионной прослойке мегаполисных россиян интегрироваться в глобальный мир с возможностями, которые он предоставляет, пусть и за счет сброса остальной страны в историческое небытие. Но с 2014 года путинизм обрубает даже ее — Россия в глобальном мире превращается в угрозу, а все русское — после короткого периода интереса и благожелательности к нему — снова начинает восприниматься как токсичное. В итоге, пространство возможностей сужается еще больше — по состоянию на 2019 год имеющегося в стране капитала достаточно для достойной жизни лишь 3–5 % ее населения, то есть, максимум 6,5 миллионов человек. С учетом же колоссального социального расслоения и концентрации этого капитала в руках силовой олигархии и ее кошельков и обслуги, его не хватит даже для такого количества россиян. Неудивительно, что по мере сокращения кормовой базы грызня активизируется уже внутри самой «элиты», что проявляется в сбросе балласта через посадки, преподносимые в качестве борьбы с коррупцией, во что в России не верит ни один здравомыслящий человек.

На международной арене Путин позиционирует себя как популистский лидер в одном ряду с Трампом, Эрдоганом или Орбаном. Последние могут нравиться или вызывать обоснованные вопросы, но одного у всех у них нельзя отнять — все эти лидеры обеспечили своим странам экономический подъем и инфраструктурное развитие. Причину этого стоит искать не столько в их личных качествах, которые могут вызывать не менее обоснованные сомнения, а в том, что в их странах сформировались гражданские нации и конкурентные политические системы, в рамках которых им приходится бороться за голоса избирателей, предлагая и делая для них то, на что неспособна оппозиция.

Последним действительно популярным у россиян проектом Путина был «Крымнаш». Однако уже к 2018 году, опьянение им стало сменяться похмельным синдромом, и все большему их количеству стало очевидно, что риторикой вставания с колен и возрождения России правящие ими паразиты прикрывают разграбление страны. Любой россиянин, не входящий в группировку блатных, сегодня понимает, что он абсолютно бесправен перед упырями, приватизировавшими государство, которое так и не состоялось как stato. Полиция, суд, спецслужбы — все они защищают ни закон, не права и интересы общества и граждан, а исключительно тех, кто их контролирует. Раскормленный штат силовиков и специально созданная для подавления внутренних беспорядков Росгвардия довели до идеального завершения старый марксисткий тезис о государстве как машине угнетения правящим классом всех остальных. Это то, как научилась воспринимать его по советским учебникам позднесоветская номенклатура и то, что она старательно воплотила в жизнь, когда представилась возможность отбросить химеру «общенародного государства».

^{Путин, Трамп, Эрдоган (фото)}

У многих сегодня возникает соблазн назвать этот режим угнетения фашистским, но от фашизма в нем только подавление инакомыслящих, контроль за СМИ, нейтрализация оппозиции и перманентная охота на ведьм, но не индустриализация, развитие инфраструктуры, реальная поддержка крестьянства, семьи и рождаемости. Скорее это гибридный режим неофашизма-неолиберализма латиноамериканского типа, да и с ним он это сравнение не выдерживает — таким он мог бы быть в рамках западническо-глобалистской концепции «остов Россия», но не после того как запуск проекта «Русский мир» обвалил средний класс, оставив у кормушки только сжимающуюся как шагреневая кожа группировку силовиков.

Российское государство — не в западном смысле как институционализированное стато — а как собственность правящих асабий — это колониальная империя, в которой метрополией является пара процентов ее населения, интегрированных в бизнес-цепочки, подконтрольные силовикам, и сконцентрированных в Москве и еще нескольких центрах (в том числе зарубежных), а колонией — остальная часть населения и территорий. Философ Эдуард Надточий метко охарактеризовал эту прослойку бенефициаров данной империи «маленькой московской расой господ», хотя, конечно, не все они живут в Москве, и уж тем более являются коренными москвичами.