Нездешние

У Болана – не то что у большинства его работников – машина не для крутого мачо: он выбрал себе колесницей не спорткар в неоновых цветах, не могучий навороченный грузовик, а простенькую неприметную «Хонду Цивик» с единственным предметом роскоши – спутниковой рацией. Решился он на покупку этой машины в тот день, когда возвращался домой на своем «камаро», имея в багажнике три четверти миллиона долларов, и руки дрожали при мысли, как он станет объяснять свой груз какому-нибудь патрульному, остановившему его исключительно из бессознательной неприязни к навороченной тачке.

Нет. У Болана были другие планы на жизнь. Лучше он будет ездить в задрипанной безликой колымаге, чем его вот так прихватят за шиворот.

Только вот на «Цивике» в здешних краях далеко не уедешь. Болан никогда об этом не задумывался, потому что и не собирался в горы: и в Винк ему никогда не хотелось, еще чего – вилять по серпантину, так что он выбирал машину не по способности одолеть местные дороги. Но вот он осиливает этот безумный спуск, морщится в ожидании очередной крутизны, когда придется что было мочи жать на тормоза.

Наконец он добирается до перекрестка. Это место он видел только на карте; сюда часто приходилось отправлять за посылками Циммермана, чтобы тот вернулся с несколькими футами неправдоподобно чистого героина. Наяву зрелище несколько сюрреалистическое. Чуть ниже ему виден плакат, приветствующий въезжающих в Винк, а дальше – хрустальная паутина городских улиц.

Болан, вздымая тучи пыли, съезжает с дороги и выходит из машины.

В свете фар пыль превращается в туманный вихрь цвета хаки. Он почти непроницаем для глаз. Болан помнит сообщение аппарата – «придется тебе заглянуть вниз» – и послушно заглядывает.

Там, конечно, одни камни. Но когда пыль оседает, он видит, что остановил машину на краю небольшого обрыва. И даже не заметил. Не остановись – слетел бы вниз.

Нервничая (Болан не любит высоты), он подходит к краю и смотрит вниз. Под обрывом длинная расщелина, теперь, когда поредела пыль, полная розовым лунным светом. Всего в нескольких ярдах под собой Болан видит небольшую впадину и находит в ней нечто неприятно органическое, словно каменный обрыв обзавелся пупком или (Болану не нравится такой оборот собственной мысли, но куда денешься) чем-то вроде вагины.

Конечно, это то самое место. Наверняка.

Болан десятки лет не работал посыльным, но ума прихватить фонарик ему достало. Взяв его, он идет по обочине, высвечивая камни и деревья, отыскивая путь. Он находит единственную тропинку – невероятно опасную, почти отвесно спускающуюся в расщелину. Но все же здесь не так круто, как на скальном обрыве.

На дорогу уходит минут двадцать. «Это, – думает он, – отхаркнется тому кошмарному мудаку немалыми деньгами».

Хотя на деле он ничего такого не замышляет.

Добравшись до дна расщелины, он упирается ладонями в колени. Переводит дух. А когда собирается с силами, чтобы поднять голову, видит, что он не один.

Кто-то стоит перед отверстием в обрыве. Смотрит стоящий не на Болана, а на луну: застыл прямо под бледно-розовым диском, воздев руку и скрючив пальцы, словно в отчаянном усилии дотянуться, сграбастать.

Болан различает бледно-голубой костюм и белую панаму. Он ждет знака, но стоящий так и стоит, замерев, тянется к луне. Сдавшись, Болан направляется к нему, хоть и не без опаски.

За двадцать ярдов он уже видит, что человек в панаме куда ниже ростом, чем ему помнилось. С другой стороны, много ли он помнит об этом человеке? Помнит чемодан с героином, его появления на краю стоянки и не более того. Однако среди немногих воспоминаний такого нет.

Потому что перед пещерой стоит не мужчина, а совсем юная девушка лет шестнадцати. Тусклые светлые волосы свисают из-под панамы мятым полотенцем – похоже, она не умеет носить такую шляпу с длинными волосами.

Болан останавливается. Чешет себе нос, мнется в ужасном замешательстве. Девушка наконец роняет руку. Рассматривает свою ладонь и только потом оборачивается к Болану.

У нее круглые безумные глаза, а в остальном лицо вовсе ничего не выражает. Наконец она сонно улыбается.

– У тебя удивленный вид.

– Это потому, что я удивлен, – соглашается Болан. – Где твой босс?

– Босс?

– Ну да. Тот, кто прислал мне сообщение.

– Я прислала сообщение, – говорит она.

Болан морщит лоб.

– Ты меня не узнал? – спрашивает она.

Он вглядывается. Что-то трепещет в ее глазах, в самой глубине. Он неуверенно отвечает:

– Нет.

Она смеется – смех будто щелкает в горле.

– Это потому, что я изменилась. Но там, внутри, все еще я.

Из пещеры слышится звук – влажный звук. Словно кто-то выплеснул ведро воды. Болан заглядывает в отверстие: на удивление темную дыру в скале, и конца не видно, значит, уходит вглубь самое малое на несколько шагов. А то и больше.

– Да ладно? – говорит Болан.

– Ты не успокоился.

– Нет. Тот парень сказал, что может сегодня умереть. Я так понимаю, он не ошибся.