Нездешние

Но про себя он с ним соглашается. Болан не имел привычки делать глупости – пока несколько лет назад не связался с тем типом в панаме. Правда, тогда это глупостью не казалось. Но вот это глупо – очень-очень глупо; все они набились в Боланову обосранную «Хонду Цивик», которая с натугой тащит свой груз (особенно Дорда, обильного телесами) вверх по склону одной из живописных гор Винка. Они, согласно героическому порыву Болана, собираются закончить спасательную операцию: вытащить из городка ту стерву с винтовкой, поскольку неизвестно зачем, но явно не для доброго дела она нужна психу в панаме, а они решили ему помешать.

Болану по дороге то и дело приходится спрашивать: хотят они, чтобы тот псих натворил гребаных бед? И Мэллори с Дордом мямлят: нет, конечно же, нет, конечно же, не хотят. И каждый раз Болан заключает: значит, мы правы, скажете нет? – и несколько минут они едут в молчании, а потом Мэллори с Дордом снова принимаются канючить.

Болан толком не знает, где ее искать. Где-то в окрестностях того скального каньона у самой столовой горы (под которой нынче ночью, похоже, адская суета). Не план, а стопроцентная импровизация: случись ему сесть и все обдумать, он бы сообразил, насколько это неисполнимо, и отступился бы.

Поэтому он напрочь ошарашен при виде смутной женской фигуры, лежащей на земле в обнимку с винтовкой – ее словно вынесло на дорогу, в пятно отражающей разметки.

Все его пассажиры молчат как убитые. Болан медленно-медленно подъезжает и тормозит перед бесчувственной женщиной.

– Срань господня, – бормочет Дорд, – это она?

Болан готов ответить «да», хотя понятия не имеет, как выглядела та женщина, знает только про красную машину, которую она не додумалась прихватить с собой для опознания.

– Должно быть, – отвечает он.

– Может, это ловушка, – предупреждает Мэллори.

Болан, хоть и фыркает, понимает, что Мэл права. Кто угадает, что на уме у этих… этих…

– Тащите ее в машину без разговоров, – велит он.

Выбравшись наружу, все нерешительно окружают лежащую женщину.

– Хорошенькая, – оценивает Дорд.

Они поднимают ее и волокут к машине. Болан кивает на заднюю дверь, но Дорд, ухвативший находку за лодыжки, проходит мимо.

– Ты куда это? – осведомляется Болан.

– В багажник. Чего бы… не сунуть ее в багажник.

– С какого хрена в багажник? – удивляется Мэллори.

– Ну, я всех вырубившихся так вожу, – объясняет Дорд.

Мэл с Боланом переглядываются. Мэл пожимает плечами.

– В багажник так в багажник, – уступает Болан.

Багажник «Хонды» не предназначен для комфортной перевозки бесчувственных женщин, однако Болан с компанией стараются как могут (главное – отшвыривают запаску и расстилают на освободившемся пространстве плед).

– А винтарь куда? – спрашивает Дорд.

Болан оглядывается. И с удивлением узнает чертову пушку, которую Ди приволок в «Придорожный».

– Как эта б… – Болан обрывает себя и качает головой. – Все равно. Давай и ее. Только не к ней в багажник! Брось на заднее сиденье, что ли.

Затем они возвращаются по местам, кое-как разворачиваются и тащатся вниз.

Что-то, соображает Болан, слишком легко все вышло.

Его подозрения не унимаются от бодрого заявления Дорда:

– Ну вот, проще простого!

– Ты знал, что она там окажется, Том? – спрашивает Мэл.

– Нет.

– Так думаешь, все-таки ловушка? – продолжает она.

Болан молчит.

– Думаешь, Том?

– Лишь бы убраться с гребаной горы, а там узнаем, – бурчит он.

И, к общему облегчению, им это удается: съезжают без происшествий, только с обочины дороги глянул на них светящимися оранжевыми глазами олень и канул в темноту.

– Выбрались? – спрашивает Дорд. – Сумели?

– Тихо! – цыкает Болан, чувствуя себя как на укрывающейся от сонаров подводной лодке.

Сумели. Ушли. Выбрались. Почти выбрались. Есть надежда, что странный городок со странными обитателями, с их застывшими взглядами, останется неприятным воспоминанием, байкой из серии «Ты не поверишь, что со мной было».

И тут с неба слышен треск.

– Гром? – удивляется Дорд, прижимаясь лбом к стеклу.

– Не может быть, – возражает Мэллори. – Ни облачка…

И все освещается бело-голубой вспышкой.

Слышен не столько взрыв, сколько мощный треск: то ли кто-то пернул, то ли рванул прямо над ухом гигантскую застежку-молнию. Болана бросает на стенку машины, бьет головой о стекло, а нога, над которой он еще отчасти властен, давит на тормоз. А машина уже наполняется дымом – не вкусным дровяным дымком, а едким, ядовитым и каким-то электрическим смрадом.

Ничего не видя, Болан может только надеяться, что сумел остановить машину.

– Что за нах?… – орет он.

Слышно, как справа, на соседнем сиденье, кашляет Дорд. А Мэллори молчит, и Болан оборачивается к ней, сам не зная, чего ожидать, но предчувствуя кровь и кости.

Заднее сиденье обгорело дочерна. Через обугленную обшивку сквозит проволочный каркас. Заднее и правое боковое окна оплавились, в рамах видны оплывшие дыры.

А Мэллори… с Мэллори, кажется, все в порядке. Целехонька.

Но на Болана она смотрит с легким удивлением. Потом обводит глазами продымленный автомобильный салон.

– А, я здесь уже бывал, не так ли?