Нездоровые люди

На моей койке до моего появления в палате лежал мальчик, диагноз которого ничего хорошего ему не сулил. Хронический миелолейкоз неизлечим, но проблема в том, что врачу крайне сложно определить верный диагноз. Умерший мальчик, как мне позже рассказывали мои новые друзья по палате, в последнюю неделю жутко мучился. Не спал по ночам, звал родителей, стонал от жуткой боли, ему было сложно даже пить воду, кушать он не мог, так как аппетита не было. Боли внизу живота в конце его жизни не могли сбить даже сильные обезболивающие, и даже дорогое французское лекарство, которое родители мальчика доставили из Франции.

Я не знаю, насколько это было правдой, но ребята говорили мне о том, что у него брали кровь молочного цвета. Мальчик умер ночью, а с утра его увезли, после обеда на его место положили меня, и на меня все смотрели как-то подавленно и с некоторым сожалением.

Узнав историю своего предшественника и о всех его злоключениях, мне стало не по себе, тем более со смертью в таком виде я столкнулся впервые, и сама смерть выбрала не меня, а его! Первую ночь в больнице я спал крайне плохо, мне снились кошмары вперемешку с белой кровью, вампирами и бледными детьми. На следующий же день я захотел уйти из больницы или найти какой-то иной выход, но все мои попытки оказались тщетными. Ни врач, ни медсестра меня, конечно же, никуда не выпустили, а бабушка и слышать не захотела о лечении на дому.

Я не хотел находиться в больничной палате и при первой же возможности старался из неё уходить. Ходить по больничным коридорам было неинтересно, а смотреть на улицу из окна было веселее, там была хоть какая-то жизнь. Машины, люди, мои ровесники радостно бежали куда-то, а какие-то просто медленно шли сюда. Порой я видел нерадостную картину прощания родителей и детей или, наоборот, радость от встречи или условных каникулах дома, вдали от больницы.

Книги я читать не хотел, журналы, газеты, какие-то комиксы, ещё что-то быстро надоедало. Как такового общения со сверстниками у меня не было, да и в целом в моей палате лежали малыши, а я был самым взрослым.

Но однажды, когда я спускался на первый этаж больницы, я встретил на лестнице свою бывшую одноклассницу Марию Закосову, мы обменялись взглядами, секунд пять-семь напрягали память, чтобы полностью восстановить картину: имя, фамилия, где учились, за какой партой сидели и что оставили друг о друге в памяти.

– О!!! Семён, привет, ты тут что делаешь? – улыбчиво обратилась Маша ко мне.

– Ну… – уклончиво начал я, так как не хотел посвящать в детали своего пребывания в больнице. – Я тут лежу, в общем, болею.

– Ясно. А я, как видишь, работаю тут, вернее, практику сначала проходила от медколледжа, а сейчас вот взяли на ночные смены, я на выходных работаю, – разводя руками и оглаживая свой белый халат, сказала Мария и улыбнулась мне.

Действительно, она была в белом халатике и в руках держала небольшой рюкзак. На ногах были белые носки и кроссовки, которые дополняли образ молодой и красивой медсестры. От неё веяло природной красотой и какой-то нежностью, которая, по всей видимости, даётся девушкам от 16 до 18 лет и которая так легко чуть позже куда-то исчезает. Мы стояли неподвижно на лестнице и, по всей видимости, мешали иным «пассажирам» пройти чуть быстрее. Она смотрела на меня и улыбалась, я же просто стоял неподвижно, не показывая каких-либо эмоций или чувств.

Я скорее был ошарашен этой встречей, ещё бы, мы не виделись класса с пятого, наверное, уже лет шесть, стало быть, прошло, а когда-то я приносил ей вкусные пирожки бабушки, провожал до дома, порой списывал домашку или подсказывал, когда она выходила к доске. И сейчас из той самой девочки с золотистыми бантиками она превратилась в настоящую девушку, которая, как и я, не ожидала меня увидеть на лестничном пролёте больницы.

– Слушай, а ты в каком отделении лежишь?

– В отделении сердечно-сосудистой хирургии.

– Это на третьем же этаже?

– Да, на третьем.

– Я на первом работаю, ты можешь часа через три-четыре спуститься на первый этаж в ординаторскую, и мы можем поболтать. Я сегодня на четыре часа пришла, с 17:00 до 21:00 буду тут, нужно медсёстрам помочь, у нас тяжёлые в прямом и переносном смысле пациенты.

В назначенное время я спустился, как было оговорено, на первый этаж и увидел Машу. Она сидела на скамейке и смотрела куда-то вдаль. Я подсел тихо и сказал: «Привет».

– О, это ты, – улыбнулась моя собеседница.

Вид у неё был уставший, ей явно тяжело далась эта смена, и она, наверно, устала не столько физически, сколько морально.

– Как дела? – начал издалека я, вопросительно смотря на мою собеседницу.