Неземляне

После её ухода мы выбрали себе спальни. Они все были огромные, намного просторнее наших скромных отсеков на марсианской станции. В моей комнате стояли широченная, но очень низкая кровать и целый ряд комодов. Правда, мне в них было особо нечего класть, кроме планшета и запасной одежды.

Я решил полежать на кровати и обнаружил, что матрас сделан то ли из очень мягкого пластика, то ли из очень плотной жидкости. Он расходился волнами, обволакивая меня. Ощущение было странное и непривычное, и я даже подумывал перебраться на пол.

А потом матрас полностью под меня подстроился, и я как будто оказался в нежных объятиях. Стало так уютно, что я сразу провалился в сон.

• • •

Меня разбудил бьющий в окно солнечный свет. Я зажмурился, но тут же вспомнил, где нахожусь, и скорей открыл глаза.

«Я на другой планете. И моя кровать меня обнимает».

За этой мыслью пришла другая, которая тут же заставила меня вскочить с неприлично удобного матраса:

«Я могу выйти на улицу!»

Если не считать ту страшную минуту на космодроме и короткую прогулку от шаттла до «временного» дома, в последний раз мы выходили на свежий воздух ещё на Земле.

В большой комнате никого не было. Все ещё спали. Я глянул в окно на красную лужайку: и там пусто.

Тогда я на цыпочках подошёл к двери и осторожно её открыл. В нашем квартале было тихо и уютно и пахло очень приятно, как будто лесом. Солнце уже поднялось над домами и грело мне лицо.

Я вышел на крыльцо и чуть не подскочил от ужаса. Передо мной словно из ниоткуда возникли металлические двузубцы и перекрыли дорогу. Оказывается, вход охраняли двое солдат.

Один из них тоненько протянул:

– РИ-ЙИ-И?

Я рванул в дом, хлопнув дверью, схватил свой планшет и вышел обратно. Только на этот раз остановился на пороге и очень вежливо произнёс:

– Доброе утро, господа.

Я очень надеялся, что такое приветствие их устроит и они правда «господа», а не, скажем, «госпожи» или что-нибудь третье, что мне и в голову прийти не могло.

– РИ-ЙИ-И? – повторил охранник.

«Куда ты идёшь?» – подсказал переводчик. От жури тянуло скисшим молоком, а может, и от второго тоже. Значит, они меня боялись.

– Подышать свежим воздухом, пройтись по траве, – ответил я. – Можно?

Они переглянулись.

– Да, но не трогай забор.

Я спустился с крыльца и огляделся.

– А где он, сэр?

Вместо ответа солдат взлетел в воздух, держа копьё над головой, и метрах в тридцати от земли металлические зубцы врезались в ограждение. Вокруг квартала вспыхнул синий электрический купол.

Жури опустился, и я одарил его самой широкой и дружелюбной улыбкой, какую только мог изобразить.

– Спасибо, сэр!

Он ничего не ответил. Я внимательнее огляделся по сторонам и не заметил никаких признаков жизни, хотя большую лужайку окружали целых двенадцать домов. И кроме самих зданий, тут почти ничего не было. Только бежевая капсула в форме пилюли и размером с небольшой автомобиль, припаркованная у нашего крыльца. Наверное, транспорт охранников.

– Простите, можно спросить? В других домах кто-нибудь живёт?

– Нет, – ответили мне.

– А раньше жили?

Солдаты промолчали. Я вышел на середину лужайки, ступая босиком по красной траве. Ощущение было настолько приятное, что у меня едва слёзы на глазах не выступили. В воздухе витал чудесный аромат, и я вдохнул его полной грудью.

А потом встал на колени и поблагодарил судьбу за этот сладкий воздух, тёплое солнце и мягкую траву на тихой лужайке. На марсианской станции у меня нет-нет да и возникали мысли, что таких простых радостей у нас больше никогда не будет.

Вдруг в памяти всплыли события вчерашнего дня, рой жури на космодроме, и сердце тревожно заколотилось.

Я лёг на спину, согнув ноги, и стал медленно дышать, глядя в зелёное небо.

«Как бы здорово тут было, если бы в нас не плевались ядом! И все эти дома занимали люди с нашего корабля. Найя жила бы по соседству».

Я обещал себе, что обязательно этого добьюсь. Буду вести себя как можно приветливее и спокойнее – просто идеально. Заставлю жури передумать!

Вдруг послышался странный звук – «рафф-рафф», а за ним другой, похожий на раскаты грома. Синий купол зажёгся, и я поспешно вскочил на ноги. Бежевая овальная капсула влетела в наш квартал и неслась прямо на меня.

К тому моменту, когда она приземлилась на лужайку, я уже стоял в гостиной за закрытой дверью. Мама с папой, ещё сонные, только вышли из своей комнаты. Видимо, их разбудил шум от электрического ограждения.

– Наверное, это Лини, – предположил папа, глядя в окно.

Он угадал. Чиновница жури вошла с двумя большими контейнерами в лапах и вместо приветствия сказала:

– Я подумала, вам будет интересно попробовать еду разных видов.

Дверь Айлы тут же распахнулась.

– Еду, говорите?

Лини поставила на низкий обеденный стол четыре стакана и наполнила их густой серой жидкостью.

– Этим питаются жури, – объяснила она.

Пахло это варево нестираными носками, а на вкус было и того хуже.

– Скажите, пожалуйста, а есть ли у жури другие блюда? – спросила мама, очень стараясь не показаться грубой.

– Нет, – ответила Лини. – Мы никогда не понимали, зачем это надо. Все жури считают, что куда практичнее ограничиться одним.