Нежданно-негаданно

— Так вот три вахты ее заменят. Они станут вести подготовительные работы, бурить под кондуктор[2], в то время, как четыре основные вахты будут бурить на параллельном станке. Пробурив под кондуктор, три подготовительные вахты переходят на станок, где бурили четыре вахты и заканчивают там работы, осваивают скважину. Эти же четыре вахты бурят, где начали бурить три. Получается своеобразный челнок. Не будет простоев. Оплату труда сделаем котловую: каждый станет получать согласно своей квалификации, разряда. Все заинтересованы в большей проходке. Каждый станет трудиться с полной отдачей сил. Главк поддержал идею.

— Здорово! — не утерпел Шестаков. Он сразу смекнул, что бурильщики все время будут в работе. Понял он, что и возникнут переработки, станет неритмичным график выходных; но они не прохлаждаться сюда приехали. Предложенное быстрей его вынесет на гребень славы. Повезло!..

— Не торопитесь, Вадим Леонидович, есть одно «но»… проговорил сосредоточенно Градов. — Он уже понял чутьем своим, к чему стремится Шестаков. Он, умный, опытный инженер, сразу «усек», в чем дело. Цели их едины. В это Градов уже верил. Но что молчит Лузин?

Лузин понимал выгоду системы для управления: семь вахт станут трудиться за восемь на двух станках, увеличится производительность на одного рабочего и в целом на бригаду, если, конечно, станут выдерживать нагрузки люди и пойдут на это. Но ему было не ясно одно, и он спросил Градова:

— Где вы надеетесь взять двух мастеров? Если они есть, то, конечно, проходка возрастет, несомненно. Хотя выходные станут порой редкими, но мои ребята, думаю, согласятся. Я поговорю.

— И мои, — проговорил Шестаков.

— Вот тут мы подошли к главному. Все зависит от вас. Поэтому только вас я и позвал. Согласитесь ли? Но я вас очень прошу: возглавить каждому по семь вахт. Управление будет вам доплачивать, — заторопился Градов. — Только вы можете вытянуть.

Вот тогда понял Лузин до конца Градова: помимо жесткой «семивахтовки» он хочет использовать знания и опыт его и Шестакова и предлагает им возглавить почти по две бригады. Использует все и вся, Шестаков и Лузин в квадрате.

Лузин не боялся загруженности и понимал: проходка шагнет намного вперед. Можно попробовать. А если люди начнут уставать, можно добавить восьмую вахту, получится две бригады, — и они снова вернутся к прежней четырехвахтовой системе бурения. Надо только попросить помощника мастера, научить его, и если будет тяжело, он и возглавит потом отдельную бригаду после добавления восьмой вахты. Он незамедля и сказал Градову:

— Нужен помощник мастера.

— Конечно, конечно, — закивал Градов. — За этим дело не станет. Как вы? — обратился он к Шестакову.

— Я обеими руками за, Еремей Николаевич, — засиял Шестаков.

— Ну, тогда на сегодня все. До завтра! — пожал им Градов руки и долго не мог успокоиться от волнения: шутка сказать, такое провернуть. Теперь начнется…

Лузин хорошо понимал сложность «семивахтовки», связанной с перегрузками, говорил своим бурильщикам:

— Будьте внимательны. Не зарывайтесь. Приглядитесь сначала.

— Вникли, — не сомневайся, Петрович, — ответил тогда ему Доронин.

Градов после окончания рабочего дня находиться дома и часа не мог: как-то все пойдет? Он беспрерывно курсировал между буровыми Лузина и Шестакова. Спал вместе с мастерами в балках, советовался, видел: все идет как надо. Но радоваться себе не позволял: рановато.

Но все же мысль о соревновании двух ведущих мастеров не давала ему покоя, и он как-то промолвил:

— Не пора ли, друзья, договор заключить?

— Рановато, Еремей Николаевич, — ответил первым Шестаков. Он твердо решил: люди его на новом месте, надо дать освоиться, приноровиться к иным условиям, да и ему самому вникнуть как следует, пока незачем особенно торопить бригаду, хуже может получиться.

«Осторожен, чуток. Молодец! — подумал тогда Лузин. — С таким и соревноваться приятно будет. Все знает».

Градов тоже не хотел особенно спешить: пусть втянутся, важно, чтобы все по путям шло.

Но Шестаков вскоре переменил решение, говорил бригаде:

— Во что бы то ни стало нужно опередить. Тогда станете лучшими на знаменитом месторождении. А главное, — нажимал он, — надо показать, что умеем трудиться не хуже лузинцев.

Шестаков понимал: только сейчас можно подняться на пьедестал. Пока еще не узнана всеми новая система, — их проходка будет намного выше бригад остальных управлений; пока еще нет официального соревнования с Лузиным, который, как ему было известно, шел осторожно, присматриваясь к системе, — вот теперь-то и можно опередить.

Шестаков сутками пропадал на буровой. Волжане быстро освоились и шли чуть впереди. Но Градов долго раскачиваться не дал, решил, что пора. Он снова вызвал двух ведущих мастеров, начал мягко, вкрадчиво:

— Ну, дорогой Вадим Леонидович, вижу, освоился, идете впереди Лузина, пора начать честное открытое соревнование.

Шестакову уже не хотелось увиливать, казаться не таким, каким хотел поставить себя, и он оживленно, даже напористо проговорил:

— Конечно, пора! Я уж и сам хотел вызвать Владислава Петровича.