Нежеланная. Книга первая. Проклятый атаман

После полуночи разразилась буря. Сначала на хутор налетел Буйный Ветер. Он безо всякой жалости набрасывался на несчастные деревья, трепал их кроны и отрывал слабые ветки. Поднял в воздух и закружил столбы пыли, а потом погнал её на костры. Пришлось выйти на улицу, чтобы затушить огонь. В любой миг мог он переброситься на дома и стать уже горем для людей, а не предупреждением ведьмам. Довольный своими делами Ветер было улёгся, но вскоре передумал. С новыми силами он накинулся на несчастный хутор. Жалостливо дребезжали стёкла, летела в стороны оставленная на улице утварь. Ну и чтобы совсем показать, у кого здесь истинная сила, Ветер нагнал на небо грозных тёмных туч. Они закрыли собой луну и звёзды, погрузив хутор и окрестности в темноту. Казалось, что высятся на небе горы печной золы. Дунет ещё чуть-чуть Ветер, разлетится зола в стороны и перепачкает собой всё-всё, до чего доберётся.

Ко вторым петухам Ветер утих, а гости Багумилова дома уснули прям за столом. Ветру, наверное, надоело буянить, а у мужиков просто не хватило сил на эль и песни. Разлегшись на лавках, они соревновались друг с другом в громкости храпа и пьяной отрыжки.

Мельце становилось дурно всякий раз, когда она на них смотрела. Кмети налегать на хмель не стали и разошлись по своим комнатам, а вот пеплицкие, похоже, обрадовались лишней выпивке и решили уничтожить её всю. Дух в кухне стоял такой, что кружилась голова. После всех пережитых волнений Мельцу шатало. Она хотела отворить окно, чтобы впустить немного свежести и прогнать кислый запах. Но Злотична так отчитала её за беспечность в Дауфурнотт, что с этой мыслью пришлось распрощаться.

Вдвоём с вдовой они принялись за уборку, стараясь навести хоть видимость порядка. Да ещё и на утро надо было снеди наготовить да чего-нибудь от похмелья, которым наверняка будут страдать беспечные пьяницы. Мельца с отвращением переступала через вытянутые ноги. От храпа ещё больше разболелась голова. Хуже всех выглядело отродье, что над ней снасильничало. Его мясистые губы приоткрылись, по подбородку стекала белая слюна. Он всё время причмокивал во сне и противно сжимал руки. Мельца догадывалась, что ему снится. Больше всего ей сейчас хотелось задрать подол платья, вытащить из чулка Немного Убийцу и перерезать этому хряку глотку. Чтобы истекал кровью. Захлёбывался ею! Она не сразу осознала, что стоит посреди кухни, прижимая руку к бедру в попытке нащупать рукоятку.

– Ты чего, уснула? – Голос Злотичны развеял морок, и Мельца очнулась.

Если бы надоедливая вдова куда-нибудь ушла, то Мельца бы не стала мешкать! А потом – будь что будет. Пусть судят её, в колодец окунают, вешают. Да что угодно. Но она бы отомстила за себя и, возможно, за других несчастных. Месть казалась болотом, в которое Мельцу безжалостно затягивало. Ей слышались предсмертные хрипы своего насильника, виделись его расширившиеся от ужаса глаза, толчками вытекающая из раны кровь…

– Наконец управились! Я спать, а ты – как знаешь.

Мельца вздрогнула. Злотична вытирала мокрые руки о передник и пыталась сдержать зевок. Окинув равнодушным взглядом храпящих мужиков, она пожала плечами и выскользнула из кухни, оставив Мельцу в одиночестве. Липкий ужас холодным потом пополз по спине. Никто её теперь защитить не сможет. А ежели он колдовство какое вздумает над ней вновь сотворить, то и криков её не услышат. Словно стремясь напугать её ещё больше, за окном громыхнул гром. Он сотряс весь дом, вновь заставив стёкла жалостливо звякнуть, а набравшуюся компанию дружно всхрапнуть. Нет уж! Лучше она на улице заночует, чем здесь, рядом с ним. От его хитрости ни замки, ни двери не спасут. Лишь на себя надежда. Да на Немого Убийцу, что нежной сталью ласкает кожу.

В тот самый момент, когда Мельца ступила за порог, грянула настоящая буря. Гром во всю уже развлекался, скача по небу из стороны в сторону. То с одной стороны громыхнёт, то с другой. Яркие вспышки молний располосовали тучное нутро низких облаков, выбрались наружу и пытались дотянуться до земли. Дождь хлынул стеной, прибивая пыль. Он встал серой туманной завесой и дышал на хутор холодом. Мельца побежала за дом, к кашеварне. Она сразу же вымокла до нитки. Платье облепило тело, сковывая движения, и казалось, что она пытается плыть прямо в одежде. Ступни тонули в моментально разлившихся лужах. Когда она добралась до спасительной пристройки, то сама себе казалась выбравшейся из озёрных глубин утопленницей. Небо немного посветлело, предчувствуя близкий рассвет. Но дождь тоже решил поворожить. Он накрыл хутор пеленой, делая рассвет более похожим на сгущающиеся сумерки.