Нежеланные часы

Вайолет откидывается назад, свесив ногу с кровати. Она покачивает ей вверх и вниз, привлекая внимание к своим милым маленьким ногтям на ногах. Со светло-фиолетовым лаком.

— Не знаю, может быть. Увидим после того, как поговорим, да?

Справедливо.

Я сажусь прямо, выгибаю спину, потягиваюсь. Положив руки на поясницу, надавливаю и стону.

Она слегка улыбается. Мягко и сладко.

— Иди сюда, сядь на кровать, она, наверное, удобнее, чем тот стул, который я нашла на гаражной распродаже. Надеюсь, ты будете держать свои руки при себе.

Она похлопывает по месту рядом с собой, отодвигаясь, чтобы освободить больше места.

Я встаю. Снимаю свои ботинки. Ползу по ее кровати.

Сажусь в центре.

Вместо того, чтобы сесть рядом со мной, Вайолет ложится на кровать, сворачивается калачиком и кладет голову мне на колени. Секунду я просто сижу, оцепенев, не зная, что делать. Раньше на мне никто не лежал, свернувшись калачиком. У меня никогда не было головы на коленях.

Мои руки поднимаются над ее расслабленной фигурой, повиснув в воздухе. Постепенно я опускаю их к ее лицу, осторожно касаясь, моя грубая мозолистая рука ласково перебирает шелк ее волос.

Нежно.

Кончики пальцев скользят по ее лбу и вниз по переносице. Следуют по контуру ее верхней губы.

Она смотрит на меня и тихо говорит:

— Мы с тобой очень похожи.

Сказано так просто, как констатация факта.

Я сглатываю комок в горле, который заставляет меня подавиться хриплым ответом:

— Да уж. Расскажи мне, почему ты так расстроилась в библиотеке.

Ее глаза закрываются, когда я глажу ее волосы, и вниз по виску, чтобы коснуться щеки.

— Я понимаю, если ты злишься на своих родителей, Зик, но это не дает тебе права злиться на всех остальных, и меньше всего на меня. Это больно.

— Я понимаю. — Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в лоб, убирая ее длинные волосы. — Я... я не могу объяснить, почему вел себя, как осел, и я извиняюсь за то, что был большим засранцем; это заставляет меня чувствовать себя одним из тех придурков, которые обращаются с женщиной как с дерьмом. Я не тот парень.

Ее карие глаза задумчиво смотрят на меня.

— Если ты будешь вести себя, словно тебе плевать на все, то можешь стать одним из таких парней.

Эта отрезвляющая мысль заставляет меня задуматься.

Она права, я могу стать одним из этих парней. Придурком, который всегда заставляет свою девушку чувствовать себя бесполезным куском дерьма. Унижает ее. Принижает. Извиняется до тех пор, пока это не станет циклом, из которого ни один из них не сможет выбраться.

Я видел, как спортсмены, с которыми я провожу большую часть своего времени, делают это все время. Спортсмены с избытком тестостерона и адреналина в крови, вымещающие свое беспокойство на женщине, с которой они встречаются или трахаются.

Был свидетелем множества публичных драк. Девочки плачут по углам, утешаемые друзьями. Футболисты швыряются пивом, затевают драки. Позируют перед своим подружкам.

Это отстой.

Чувство смущения и стыда охватывает меня, когда я понимаю, что и я сделал это. Спорил с Джеймс и ее соседкой по комнате Эллисон на вечеринке.

Из-за моей проклятой гордости.

— Я никогда не думал, что у меня когда-нибудь будет девушка. Так что я не знаю, как с ней обращаться.

— А как бы ты хотел с ней обращаться?

— Понятия не имею. Может …

Вот так.

Я провожу рукой по ее волосам, пропуская длинные шелковистые пряди сквозь пальцы.

— Вот так.

— И как тебе это?

Потрясающе. Это чертовски потрясающе.

— Зик?

Я по-прежнему не отвечаю.

— Если ты когда-нибудь сделаешь что-нибудь подобное тому, что сделал со мной в библиотеке, ты больше меня не увидишь. Это твой шанс искупить вину.

— А если я сделаю какую-нибудь глупость?

Ее глаза улыбаются.

— Ну, это само собой разумеется; ты ведь не сможешь удержаться от некоторых вещей, правда? Просто ты такой, какой есть. Я говорю о том, чтобы позорить меня на людях, обращаться со мной как с дерьмом из-за твоей гордости. — Вайолет поднимает ладонь и проводит ею по моей небритой челюсти. — И я-я хочу, чтобы ты был верен мне.

— Отлично.

— Не только физически, Зик. Любой может держать его в штанах, если постарается. Я говорю об уважении ко мне, даже когда мы не вместе.

— Ты говоришь о том, чтобы не позволять цыпочкам хватать мое барахло?

— Девушки так делают?

Она шутит? Как она могла этого не знать?

— Ну, да.

Она хмуро смотрит на меня.

— Вайолет, ты же понимаешь, что я всего лишь завоевание для большинства девушек, которые флиртуют со мной, а не реальный кандидат на отношения, верно?

— Д-девчонки всерьез хватают твой... ну, ты понимаешь?

— Член? Угу. На вечеринках и все такое, это все борцовские синглеты. Очевидно, что через него можно увидеть все во всех деталях, и некоторые девушки считают, что это приглашение начать распускать руки. Я не знаю, почему кто-то считает, что хватать чувака за яйца через джинсы сексуально. — Я моргаю, глядя на нее. — Если только это не ты. Ты можешь взять их в любое время, когда захочешь.

Она хихикает.

— Я не буду хватать тебя за яйца.

— Эй, эй, эй, не принимай поспешных решений, — поддразниваю я, ухмыляясь.