Неживая земля. Воитель

Я подавился и вместе с кровью выплюнул часть зубов. Одежда липнет ко мне, пахну я хуже гниющего трупа. Совершенно не помню, как удалось сесть за стол, но среди ночи Иерион вновь стоял за моей спиной и диктовал. В мельчайших подробностях я жадно записывал его рассказ, но понимал, что с каждым новым словом теряю рассудок, а тело мое сгорает. Владыка Света сказал: это влияние запретных имен созданий, существование которых находится далеко за гранью мыслительных способностей человеческого разума. Эти имена словно… словно оскверняют меня изнутри, насилуют мою душу, пожирают все, что делает меня человеком, оставляя внутри холод и пустоту. Иерион называет их Дети Тьмы. Они обитают в гробницах Мертвых Сыновей посреди безумных пучин темной материи Вселенной. Попасть в гробницы можно через врата в мире, именуемом Пограничье, или другие врата, расположенные вблизи умирающей звезды на проклятой планете Ксиштар за созвездием Скорпиона. Но никто живой не в состоянии добраться к гробницам, потому как темная материя пропитана Смертью. Похоже на теологический бред потерявшего рассудок еретика, но изменения в моем теле, которые вызывают открытые стариком знания, выглядят совершенно реально. Они не причиняют мне физической боли, и это дает надежду, что Иерион, его рассказ, мое прогрессирующее уродство, все происходящее со мной, все, что я вижу, – лишь продолжительная галлюцинация.

– Невежественный червь, – будто читая мои мысли, произнес тихий металлический голос. – Твое уродство – скромная плата за истины, которые тебе открылись. Истина – это знания о действительности, которая нас окружает. Чем ближе истина к секрету возникновения самой действительности и ее создателей, тем большей силой она обладает. Неподготовленный разум не способен справиться с запретными знаниями, они разрушают тебя. Чтобы ты не сгнил живьем и не распался на части, я контролирую плоть твоего тела в своих руках. Ведь ты хочешь завершить начатый труд и увидеть, как рождается зверь во тьме? Именно этого ты жаждешь более всего?

– Да… – прошептал я ослабшим голосом, представляя, как держу мою первую завершенную рукопись.

За несколько ночей, что Иерион возникает в моем разуме, я написал намного больше, чем за прошлые десять месяцев. И, конечно же, написанное мною под его зловещий шепот не могло сравниться не только с тем жалким словоблудием, над которым я страдал до изнеможения, но и ни с чем, что когда-либо писал человек, потому как было выполнено на совершенно запредельном, доступном разве что демонам или богам литературном уровне изложения.

– Прости… прости, что осмеливаюсь говорить с тобой, – с удивлением услышал я свой голос, похожий на беззубое ворчание, – но открой тайну, как ты справился с силой знаний, о которых рассказываешь мне? – из глаз моих потекли слезы, я упал на колени перед Иерионом, пополз и хотел целовать руки, лишь бы он ответил мне и помог. Старик даже не шелохнулся, но нечто так сильно ударило меня, что я вскрикнул и оказался отброшен в сторону. – Научи меня! – крикнул я, распластавшись на полу и ощутив злость оттого, что в руках сгорбленного чудовища находилась моя жизнь и, что гораздо важнее, судьба моего труда. – Позволь закончить начатое! – продолжал я умолять сквозь слезы. – Позволь завершить рукопись и наполнить ее твоим знанием!

Старик без какого-либо сожаления смотрел на меня. Оказавшись на полу, я понял, чем он пахнет. Похожие на дыхательные клапаны устройства с прорезями на его маске как будто чадили. Густой дым беззвучно опускался вниз, стлался по полу и нес запах кладбища, сгнившего, холодного мяса.