Нежная королева

Деми должен был согласиться. Его народ, как и все сальвские племена, был зыбок и неустойчив, легко переходил от радости к горю, от труда к унынию. Видел и слышал то, чего не видели другие и тяготился повседневными заботами. Окружающие народы считали сальвов ленивыми и склонными к фантазиям. Завидовали разве что их интуиции.

- Знаешь, как беотийцы во время войны распознавали настоящих сальвов среди пленных? - спросила Хельви.

Деми покачал головой.

-- Заставляли пройти по доске над воткнутыми внизу пиками. Не сорвался - значит сальв. На ветку его, высоко и коротко.

Лорд с трудом сглотнул.

-- За что они нас так ненавидят? - спросил он. - Ведь даже если не убивают, то все равно не дают жить рядом.

-- Просто это не наш мир. - спокойно отозвалась королева. - Наш ушел безвозвратно, вместе с синими львами и белыми единорогами, а мы, -- она печально улыбнулась, -- чуть припозднились на пороге, наверное, потому что слишком любили жизнь и даже не заметили, как грубо она меняет свои очертания.

Лорд долго молчал.

-- Значит мы уйдем? - наконец спросил он.

Хельви покачала головой.

-- Мы нет. Мы уже нет. Те, кто был до нас, ушли -- древние сальвы с чистой кровью, знавшие мир в дни его детства. А мы, -- женщина помедлила, -- другие. Сколько войн прошло? Норлунги, беотийцы, фаррадские всадники - все они по сравнению с нашими предками варвары. Они принесли на кончиках своих копей новый мир и щедро поделились с нами своей дикой кровью. Без нее мы бы уже погибли.

-- По-твоему это хорошо или плохо? - не понял Харвей.

-- Не знаю, -- вздохнула его спутница. - Сальвы живут среди сказок. Им нравятся битвы, древние напевы, истории про фей и гномов. В каждой деревне верят, что под каждой горой лежит дракон на груде золота. королева усмехнулась. - Если б мы не стали наполовину варварами, не отупели душой, и не перестали в каждом ночном шорохе слышать голоса духов, мы бы не удержались за этот мир. Наши люди не любят ни торговать, ни строить корабли, ни открывать новые земли - любят сидеть у костров и слушать старые песни, а жизнь проходит. Не даром горцы - единственные чистые сальвы в сегодняшнем Гранаре - так и не могут привыкнуть к новым порядкам.

-- Значит мы сами стали варварами. - с грустью сказал Харвей. Гоняемся за золотом, убиваем друг друга, ради куска земли? Как все?

-- Да, пожалуй. - кивнула королева. - Мир повзрослел. Остался в нем живи по его законам, даже если они не нравятся. Но, -- на ее губах зажглась горделивая улыбка, -- кровь никуда не спрячешь. И мы, и дети наших детей, и внуки внуков будут время от времени видеть синих львов. Ты во всяком случае еще видишь.

С серого горизонта набежала огромная туча. Она зацепилась брюхом за край ущелья, и рокот холодного горного потока на дне стал совсем глухим. Харвей, не отрываясь смотрел на эту свинцово-синюю глыбу, и Хельви, проследив за его взглядом, кивнула.

-- Да, это Морриган. - сказала она. - Поедем скорее.

Лорд вцепился руками в луку седла, медленно осознавая, о чем говорит спутница.

Над ущельем во весь рост склонялась тень гигантской женщины. Ее лохматые седые волосы были туманом, сорванным с горных пастбищ. Согнутая спина - кручей ближайшего перевала. Ноги упирались в дно ущелья.

-- Поедем. - Хельви стегнула Пенку, да так, что бедный конь со страху шарахнулся в сторону. - Надо ее миновать до того, как пойдет град.

-- Разве град опасен? - пожал плечами Деми.

-- Да. Потому что после града будет камнепад. - королева явно не имела ни времени, ни желания излагать ему сущность характера старой Морриган. Пришпорив коней, они тронулись в путь.

Град начался сразу, как только путники миновали перевал. Туча едва не накрыла их, но Хельви погнала лошадь, заставляя мужа следовать за ней во весь опор. Посмотрев сверху на беснующуюся внизу природу, Харвей благословил Бога за то, что они уже далеко от злобной круговерти льда и снега, обрушившейся на тропу.

Дальше лошади пошли шагом и, миновав замерзший ручей, оказались у края небольшого водопада, чахлой струйкой сочившегося по ледяным глыбам замерзшей воды. Деми почувствовал, что разгорячился после скачки и хочет пить. Пусть даже у него перехватит горло от холода. Он протянул руку, но не успел донести пальцев до струи, как падавшая сверху вода на глазах приняла неприятный красноватый оттенок.

-- Не пей! - закричала королева. Но в ее предупреждении не было особого смысла. Харвей и сам уже отдернул руку, не столько повинуясь чувству брезгливости, сколько смутному требованию не прикасаться к воде, возникшему внутри него самого.

Хельви снова поторопила коня, и всадники поднялись еще выше. Отсюда хорошо был виден верхний участок ручья. Оборванная нищенка в черных лохмотьях стояла над водой и, согнувшись в три погибели, полоскала чье-то окровавленное белье. Харвей не сразу понял, что, когда она поднимает свои тряпки над водой и отжимает их, с белого полотна продолжает течь кровь. Не увидел он и как изменилось лицо королевы.