Нежная ночь Ривьеры

– Что? – пьяно изумился Фиц.

– Что вы гомосексуалисты. Я не верила. Но когда смотрю на вашу парочку… Про твоего распрекрасного мачо Хэма давно говорят…

– Чертовы завистники! Ты же знаешь, какие у нас люди. Спешат оболгать любого, кто хоть чем-то выделился. А Хемингуэй очень талантлив. И, как мы видим, разрывается между двумя женщинами, а не мужчинами. Про нас с тобой тоже всякое говорят…

– И почти все правда, – хмыкнула Зельда. – По крайней мере, что ты – алкоголик.

– А почему я пью? Не думала? Ведь это ты расшатала наш брак. Зачем ты сейчас приставала к бармену?

– Хотела тебя позлить. У тебя большая любовь – Хемингуэй. Куча поклонниц. Бог знает, чем ты с ними занимаешься! А у меня что?

– Зельда… – Скотт вдруг остановился, и его помутневшие голубые глаза снова обрели яркость: – Что с нами происходит? Почему все так? Где то, что мы любим друг в друге, где наша нежность, ведь она была…

– На дне твоего стакана! – жестко прервала его Зельда.

Она пила не меньше мужа. Но сейчас ей было нужно, чтобы виноватым чувствовал себя он.

В это время подъехало такси.

– Езжай без меня, – махнул рукой Фицджеральд. – Я как главный алкоголик Ривьеры еще не выпил свою норму.

…Ночью в доме у Мэрфи раздался звонок.

– Это из полицейского участка. Тут у нас задержанный. Американец. Минутку, сейчас посмотрю, вот – Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Вы его знаете?

– Знаем, – обреченно сказала Сара.

– Можете подтвердить его личность? Он действительно писатель? Мы телефонировали жене, но она не отвечает.

– Да, конечно, подтверждаем. А что он сделал?

– Они вместе с неким Чарли Макартуром привязали бармена между двух стульев и хотели перепилить его пилой…

– О господи! – только и сказала Сара.

Это лето уж точно нельзя было назвать скучным.

С Зельдой что-то не так

– Зельда сумасшедшая. Эрнест прав. – Хэдли смотрела на Сару исподлобья, будто ожидая, что та взорвется возмущением. Сара молчала. Ей не хотелось поддакивать Хэдли.

Остальная компания весело галдела за столом в гостиной «Виллы Америка» – Мэрфи устроили очередной прием. А жена Эрнеста потащила Сару на террасу, заговорщически шепнув на ухо:

– Мне надо что-то тебе рассказать!

Рассказ Хэдли Сару не удивил.

– Понимаешь, на днях Зельда с Фицем разыграли такое странное представление, – взволнованно начала она. – Мы вместе ужинали в ресторане, Эрнест пошел курить сигару, а мы вышли в сад. И вдруг Зельда стала рассказывать мне про свой роман с этим французским летчиком – подробно, с таким мрачным торжеством. Как он безнадежно ее любил. Как ужасно страдал. А в конце вдруг зарыдала: «Несчастный юноша! Когда он понял, что мы не можем быть вместе, он покончил с собой!»

А Скотт, весь бледный, стоял рядом с Зельдой. И трагически кивал в такт рассказу о самоубийстве ее любовника! Но я ведь знаю, что этот Жозан просто бросил Зельду и улетел со своей эскадрильей в Нормандию. Нет, они оба сумасшедшие! Скажи, зачем они это делают?!

– Не знаю, – пожала плечами Сара. – Мне кажется, они настолько полны разрывающей их изнутри энергией, что обычная жизнь кажется им скучной. Им нужно, чтобы постоянно что-то происходило. И они заводят друг друга, убыстряют время. Наверное, так Фицу легче писать.

– По-моему, это ненормально, – поджала губы Хэдли. – Эрнест отлично пишет без таких глупостей.

– Не совсем, – мягко улыбнулась Сара. – Он же ездит на корриду. Это тоже будоражит кровь. У каждого в творчестве своя тайная кнопка…

– Эрнест, по крайней мере, прилично себя ведет. Ему в голову не придет кинуть пепельницу с окурками на соседний столик. Ты видела, как Фиц позавчера проделал этот трюк? – не согласилась Хэдли.

Из распахнутой двери раздался голосок Полин, напоминавшей Саре маленькую изящную птичку, а потом дружный хохот всех сидящих за столом. Полин была самой остроумной женщиной Парижа, а теперь и Лазурного Берега.

Сара подумала, что Хэдли пора беспокоиться о своем муже, а не о чужом. Но ничего не сказала.

Да, Фицджеральды были самой сумасбродной парой во всей Франции и Америке. Непонятно, когда вообще Скотт успевает писать. Но Сара знала, как истово, рьяно, ответственно, не щадя сил, работает он над своими романами. Пока Зельда не вытаскивает его из-за письменного стола ради очередной вечеринки.

Именно Зельда была внутренним мотором всех его безумств. И, похоже, это Скотта в ней и завораживало: полное отсутствие тормозов, разверстая темная пропасть без дна. Он в своих выходках никак не мог нащупать тот край, перед которым она должна остановиться.

Возможно, если бы Зельда хоть раз сказала «Стоп», загадка бы растаяла, а с ней – и их брак. Но края не было. Зельда действительно ничего не боялась. Даже смерти. Убедиться в этом Саре пришлось уже следующим вечером.

Над пропастью

Перед ужином Зельда с Фицем заехали к ним на своем авто и пригласили отправиться в Сент-Поль-де-Ванс в «Золотую голубку». Хозяин таверны был из тех, кто, не сумев стать творцом сам, грелся в лучах славы знаменитых постояльцев, угощая богему бесплатной выпивкой.