Нежная ночь Ривьеры

– Нннет, – промычала та. И снова взрыднула: мысль о полиции добавила страдания в ее голос.

– Ты ее нашла?

– Я… Я принесла желудочный чай, – кивнула горничная на валяющийся под ногами поднос с осколками чашки в мутной лужице. – Всегда приношу его утром перед завтраком. Зашла, а она… – Горничная снова зарыдала.

– Звони в полицию немедленно! – приказала Машка.

Я обернулась к Кате. Она шмыгала носом и рылась в кармане широких хлопковых шорт. «Наверное, ищет платок», – решила я. Но Катя, не переставая хлюпать, достала из кармана телефон и сделала несколько кадров натюрморта с убийством.

Машка дернулась на громкие щелчки – я уже прикинула, как сейчас она наорет на Катю. Но подруга неожиданно сухо сказала:

– А я свой не взяла. Щелкни еще вот это окно и прямо сейчас мне скинь!

Все-таки журналисты и блогеры – люди особого цинизма, до которого нам, врачам, шагать и шагать.

А Машка уже скомандовала:

– Пойдем ждать полицию в гостиную – не будем портить им место преступления.

Но с одного места преступления мы попали на другое. Первое, что мы увидели в гостиной, – неприлично задравшую ноги выше головы Афродиту: картина была прислонена к стене вверх тормашками. А на том месте, где она прежде висела, недоуменно раззявил пасть распахнутый сейф.

– Блин! – заверещала Машка. – Есть в этом доме хоть какой-то уголок, где никого не ограбили и не убили?

– Можно пойти ко мне. Там, когда я выходила, было чисто. – Катя подняла покрасневшие глаза. Она усердно их терла по дороге.

А я вдруг подумала: «Интересно, как она-то относилась к Мари? Хозяйка виллы была искренне к ней привязана, а вот сама Катя? Уход за богатыми старушками – отличный способ узнать, где они хранят свои ценности. Вот как вчера…»

Я не успела додумать эту мысль, в гостиную вошла зареванная горничная:

– Там полицейский… – начала она. И, раскрыв рот, уставилась на раскуроченный сейф с испугом, показавшимся мне преувеличенным.

– Что ж, идем встречаться с комиссаром Пети. Что-то давно его не было, – даже как-то приободрилась Машка. – Мне только нужно позвонить Марку, спросить кое о чем. Катя, мы тебя догоним!

И она отошла в угол, набирая номер.

А я вдруг застыла соляным столбом.

– Ты чего? – обернулась ко мне подруга.

– Понимаешь… Тот нож с птицей, которым зарезали Мари… Он вчера падал со столика.

– И?

– Я его поймала на лету. Значит, на нем есть мои отпечатки…

Беседа с комиссаром

Машка ошиблась – комиссар Пети не явился. Вместо него в гостиную зашел высокий молодой хлыщ с лихо закрученными по-мушкетерски усами. Уставился на стену с сейфом, глуповато заметил:

– Та-ак, а это что у нас тут такое?

И, повернувшись к нам, осведомился:

– Вы кто?

– А вы кто? – пошла в ответную атаку Машка. – Мы ждали комиссара Пети…

– Он занят другими делами. Сейчас сюда приедет специальная бригада. А пока здесь главный я – следователь Роже Димонт. Итак, кто нашел тело?

Хлыщ начал с пристрастием допрашивать горничную. Очень оживился, когда узнал о вечернем визите внука Поля и их громком споре с бабкой из-за денег.

А мы его не заинтересовали. Совсем. Он явно ничего не знал о нашем темном прошлом.

Машка даже обиделась и прошипела мне на ухо:

– Идиот какой-то!

Впрочем, развернуть свою мысль не успела. Два события произошли одновременно: к дому, судя по звукам сирен, подъехали полицейские машины. И кто-то за дверью закричал:

– Пожар!

Комната мгновенно наполнилась запахом дыма.

Мы бросились к выходу.

Коридор уже был полон черного тумана, так что Катя, которая выскочила первой, истошно закашлялась, а у меня защипало глаза и полились слезы. Путь впередбыл отрезан – там, откуда мы пришли, висела сплошная дымовая завеса.

Горничная, которая выскочила первой, прохрипела:

– Надо направо!

Мы гуськом пробежали за ней, свернули и оказались перед запасным выходом во внутренний дворик. Дверь, на наше счастье, была открыта.

– Что это? Что горит? – сквозь приступы кашля туповато спросил следователь, как только мы вывалились наружу – со слезящимися глазами и забитыми дымом легкими.

Впрочем, ответ был очевиден.

Горело то крыло виллы, где находилась спальня Мари.

– Никуда не расходиться! Все идем за мной! – скомандовал следователь. И потрусил между толстенькими ананасовыми пальмами по дорожке, которая, огибая это крыло дома, вела к главному фасаду.

Там творилось светопреставление.

Штук пять патрульных машин и сразу две «Скорые» сгрудились на площадке перед домом. Сами полицейские метались по лужайке и даже не пытались войти внутрь – там бушевал огонь. Над домом поднимался такой мощный, неистовый оранжевый столб пламени, что было непонятно, откуда он набрал столько силищи. Густой черный дым занимал уже полнеба. А сверху на зеленую траву падали хлопья пепла, будто шел черный снег.

С ревом стали подъезжать машины, с них скатывались пожарные, разворачивали шланги…

– Все стоим здесь! – скомандовал следователь, отводя нашу группу подозреваемых к скамейке под огромным старым вязом. – Вас должны еще раз допросить.