Нежная ночь Ривьеры

– Где владелица галереи Милица Бабич? – рявкнул Пети с порога: подчиненный перед отъездом из участка раздобыл ему паспортные данные, по которым именно так звали хозяйку.

За спиной комиссара стояло четверо полицейских, а за их спинами – мы с Машкой.

– Кто?! – Продавщица захлопала густо накрашенными ресницами.

– Алиса где? – подсказала Машка.

Та с вытаращенными глазами кивнула на дверь в подсобку.

Карабинеры попытались ее открыть. Хлипкая на вид дверь не поддалась. Они решили ее выбить. Дверь стояла насмерть. Она оказалась бронированной.

Под ругань Пети полицейские возились с дверью еще минут пять. И когда наконец ворвались в подсобку, там уже никого не было. Только Жопа мира помахивала распахнутыми дверцами: внутри было пусто.

Карабинеры бросились к открытому окошку. Мне казалось, там некуда прыгать, галерея вплотную подходит к каменной стене. Однако, подскочив поближе, я увидела, что от стены ее отделяют еще метра полтора и внизу змеится узкая грязная тропинка, на которую, очевидно, хозяева домов выкидывали надоевшие им вещи.

Для полицейских окно было слишком узким. Они ринулись к выходу.

– Быстрее! Быстрее! – скомандовал им Пети и прикрикнул нам уже от двери: – Вы!!! Стойте здесь!

Но кто-нибудь видел охотничью собаку, которая застыла бы в самый разгар погони?

Худенькая Машка дождалась, когда все выбегут. И просочилась в окно, громко шлепнувшись внизу на камешки.

Я со своими формами повторить трюк не рискнула и побежала за полицейскими. Сразу за галереей вилась щербатая лесенка. Я уже сбежала до середины, как вдруг раздался громкий треск, похожий на выстрелы. Я опрометью бросилась вниз и с криком «Машка, стой!» помчалась по тропинке, которая вдруг расширилась и вывела на площадку между домами.

Там, посреди крошечного дворика, валялся красный мотоцикл с помятым крылом. Я узнала его сразу – на нем был след от Машкиного стула. Рядом с ним, раскинув руки, лежала Алиса. И грудь ее была прошита пулями.

Я бросилась к ней.

– Не смейте! – прикрикнул комиссар Пети, наклонившийся над жертвой. Но я только огрызнулась:

– Я врач!

Пощупала у Алисы пульс. Увы. Врач ей был уже не нужен.

Четверо полицейских ринулись в погоню. Но убийца, очевидно, скрылся в плотной толпе туристов, что прогуливались по соседней улочке.

– Назад, назад! – командовал Пети любопытным, которые стали собираться во дворике.

Один из вернувшихся карабинеров пытался соорудить вокруг мертвой Алисы ограждение. Остальные все еще продолжали погоню. Комиссар бродил по толпе, не теряя надежды отыскать свидетелей, но таковых не нашлось. Неприятности никому не нужны.

– Стойте здесь! Вы поедете со мной в участок! – скомандовал нам Пети. Я направилась к стоящей у стены Машке. И тут обратила внимание, как что-то противно похрустывает у меня под сандалиями.

Посмотрела вниз. Это были крошечные белые градины, невесть откуда взявшиеся среди летнего пекла. Почему-то они не таяли.

– Не трогать! – закричал Пети мне и еще двум полицейским, так же наклонившимся рассмотреть необычное явление природы. – Ты! Один! Собери все! – кивнул он своему помощнику. – Остальным отойти и никого не подпускать!

Только тут я поняла, что хожу по бриллиантам. Они рассыпались из черного, прошитого пулями мешочка за пазухой у мертвой Алисы, и раскатились по мостовой. На секунду мелькнул соблазн: тихонько поднять одну из крошечных капелек. Не без сожаления я придушила мысль в зародыше. Врачи не воруют!

Комиссар Пети обыскал тело. Достал еще один мешочек. Вышел за ограждение, раскрыл. Машка подскочила и засунула любопытный нос. В нем лежал комок каких-то украшений – очевидно, украденных на вечеринке у Ирусика. Вот только колье Марии-Антуанетты там не было.

– Это вы виноваты в смерти Алисы! Я говорила – надо ехать быстрее! – прошипела Машка. – Ну хоть что-то нашли! Надеюсь, нам дадут почетную грамоту за помощь французской полиции?

– Как бы вам не дали срок, – пробурчал Пети. Но в его голосе звучала не угроза, а самодовольство поймавшего мышь кота.

Серые клеточки

– Как на самом деле вы узнали, что похищенные ценности находятся в… – комиссар Пети на мгновение запнулся, – в экспонате галереи Милицы Бабич?

Он упорно отказывался называть жопу – жопой, а Алису Алисой, предпочитая ее имя по паспорту. Хотя вряд ли и оно было настоящим.

Мы сидели в уже знакомом нам полицейском участке, но чувствовали себя гораздо уверенней, чем в прошлый привод.

– Дело в том, что я очень люблю старинные подсвечники необычной формы, – начала Машка.

Пети тут же вскипел:

– Оставьте журналистские штучки для вашей газетенки. Отвечайте прямо на вопрос!

– Я и отвечаю, – невозмутимо продолжила она. – В галерее Алисы я видела нарисованную ею картину с подсвечником в виде лиры на окне с занавесками. Сама Алиса сказала, что никогда в доме Мари не была.

Но когда мы зашли в спальню, где ее убили, я увидела то самое окно с тем самым подсвечником. Значит, Алиса там бывала и нам соврала. Но зачем?